Старик путешествует

Paris совсем другой. Моего Paris нет. Он исчез, как град Китеж, опустился под глубокие воды времени.

В кафе на Одеон, куда мы прибыли после манифестации жёлтых жилетов всемером, что ли, или вшестером, нас не то что плохо, но бестолково обслуживали. Мне принесли мою водку с куском зелёного огурца, окунутым в водку, и обслужили последним.

Я, что мне несвойственно, прочёл официантке с задницей под фартуком нотацию, сообщив, что огурец в моей водке я не заказывал и что тебя, девочка, разве не обучили нехитрому правилу, что вначале обслуживают самых пожилых клиентов, а потом уже всех остальных.

Официантка ничего не сказала, но, судя по её заднице, когда она от нас уходила, ей была неприятна моя нотация.

— Ты прав, Эдвард, — сказал Тьерри, — вначале обслуживают седоголовых клиентов. Но она наверняка студентка, летом официантов не хватает, берут кого придётся…

Дальше мы стали вспоминать эпизоды нашего traget и parcours с жёлтыми жилетами. Закончилась манифестация у библиотеки Миттерана, и оттуда мы едва вышли, так как полиция неохотно выпускала.

А потом мы пошли в Люксембургский сад. Мимо того места, где было Nouvelle Agence, а теперь магазин Dilettante. А в фонтане Медичи теперь нет красных рыб, которых кормили туристы. Ни в мае, ни потом в июне с Фифи мы красных рыб не обнаружили. Я думаю, их переловили и съели мигранты.

Где-то в траве, если стоять лицом к парку в направлении Rue Observatoire, затерялся в траве маленький окислившийся бюстик Бодлера. Я не проверил, там ли ещё он стоит. А на Rue des Observatoire было в древнем мире покушение на Francois Mitteran'a[2]…

Франция / Гиацинты

Я так полагаю, я возвращался из магазина анархистов Le Dilettante, он помещался в 13-м аррондисмане, Rue Barrault. Анархисты были вполне пьющие ребята. Шёл я довольно пьяный. И вот набрёл в темноте на стадо мусорных баков. На одном из баков обнаружил ящик с луковицами. Взял его и понёс к себе на Rue de Turenne. Но вырос из луковиц не лук, как я предполагал, но голубой цветок гиацинт.

Восстанавливая позже в памяти свой ночной маршрут, я осознал, что проходил в ту ночь рядом со стеной парижского Ботанического сада, Jardin du Plantes.

Анархисты были вполне пьющие ребята. Они создали кооперативный магазин и при магазине печатали небольшие книжечки — новых или забытых авторов. Они сделали и несколько моих: помню, что «Salade Nigoise», «Ecrivain International», ещё какие-то. Через годы упрямые анархисты добились успеха. И давно переселились в центр города. Рядом с театром Одеон сейчас помещаются. У них шикарные витрины.

Я помню эту встречу: нос к носу. Луковицы и я.

Я их тогда спас. Девять, может быть, лет они ещё прожили у меня на Rue de Turenne на подоконнике.

Иногда я улетал надолго, скажем, воевать в Сербию. Я сажал свои гиацинты (я называл его, впрочем, в единственном числе — «Гиацинт») в таз с водой и ставил в душ, где был только тусклый свет от небольшого окна во внутренний дворик.

Приезжая, я обнаруживал их совершенно белыми, но живыми. Потом я отхаживал их на их обычном месте на подоконнике, и они одаривали меня одним или несколькими столбиками голубых изящных цветов. Ну, вы знаете миф о гиацинте?

Ну вот, представьте себе столкновение в ночи! Луковицы смотрят на него, он смотрит на них. Луковицы понимают: этот именно их спасёт, и они вопиют безмолвно: «Спаси нас!» И он их спасает. А через несколько часов наступает рассвет, и приезжают молчаливые невыспавшиеся уборщики мусорных баков, и переворачивают луковицы (могли бы) в чёрную смердящую пустоту, где их ждут грибок и смерть!

Вот так вот состоялась эта встреча под ночным фонарём, на пути из 13-го аррондисмана на Rue de Turenne.

Франция / Замок в Бретани

Этот замок стоял не на утёсе, как полагается замкам, не на неприступной скале и не был обнесён толстенной стеной. Стена, кажется, была, от неё в мокрой зелени кое-где виднелись фрагменты. Ров тоже был когда-то, и от него сохранились глубокие лужи. Заросли чего-то вроде смородины скрывали и ров, и лужи.

Но, вопреки всем стандартам рыцарских романов, замок стоял в низине. И над замком всё время лил дождь.

Внутри он, впрочем, оправдывал все стандарты рыцарских романов. Войдя в главный вход здания через массивные, высокие, но узкие двери, ты попадал в каменное помещение, из которого мог пойти хоть в левую дверь, хоть в правую. И за той, и за другой тебя ожидали каменные серые залы.

И гигантские камины, куда умещалось целое большое дерево либо коровья туша. Внутри самого камина стояли две лавки — там можно было согреться. Лестницы наверх были едва проходимы, ясно, почему их так строили в XII веке (а эти лестницы были построены в XII веке) — чтобы вооружённый враг не мог вволю махать мечом, наступая. Лестницы, винтовые, были шириной в один камень. Каменотёсы, без сомнения, знали, какую дать ширину.

Окна в замке были, но стёкол в них зловеще не хватало — сквозняки гуляли как хотели.

Денег, чтобы вставить стёкла, требовалось чуть ли не миллион или больше, у хозяина таких денег не было.