Старина Кох. Почему чахотка занимает наши умы, сердца и легкие

Антон Чехов – пожалуй, один из самых известных в мире больных туберкулезом. А еще с его именем связаны сотни экранизаций и тысячи театральных постановок по всему миру. От великого МХТ (имени Чехова!) до самой заштатной театральной студии – на всех сценах ставят «Чайку» и «Вишнёвый сад». «Звуки и паузы» на страницах школьных сочинений набивают знатную оскомину современным ученикам, и всё же Чехов неиссякаем и не может устареть. Чехов – гений рассказа, революционер драматургии. Помнится, те самые «18 томов» в домашней библиотеке условно разделялись на «смешные» и «грустные». А какие прекрасные письма он писал своим друзьям и женщинам!

В соревновании в том, кто описал больше героев с чахоткой, Чехов уверенно побеждает Ремарка. Судите сами: только из того, что навскидку, без помощи всесильного Гугла, приходит на ум – Анна в пьесе «Иванов», Маруся в «Цветах запоздалых», Коврин в «Черном монахе», Саша в самом последнем рассказе писателя «Невеста». Судя по письмам Чехова, болезнь не слишком занимала его как предмет исследования (то ли дело Кафка, но о нем чуть позже) – он воспринимал ее скорее как обстоятельство, мешающее жить и творить. Поэтому и в произведениях его чахотка – не более чем трагическое обстоятельство, а так как его проза была образцом реализма, можно сделать вывод о том, что данное обстоятельство практически случайно вплеталось в сюжет – слишком уж многие тогда страдали чахоткой.

Интересно и трагично то, что Чехов, будучи врачом – и врачом вполне успешным, – долгое время отказывался верить в свой диагноз. Согласно письмам, серьезные симптомы туберкулеза настигли его в возрасте 24 лет, в то время как первое обследование и первые попытки лечения он предпринял только в 37. Вот как отрицает он свой диагноз в молодости: «Дело в том, что чахотка или иное легочное кровохарканье узнается по совокупности… Если бы то кровохарканье, которое у меня случилось в Окружном суде, было симптомом начинающейся чахотки, то я давно уже был бы на том свете, вот моя логика».

Или: «Работы пропасть, денег нет, здоровье негодное. Мечтал к празднику побывать в Питере, но задержало кровохарканье. (Не чахоточное)». Сейчас трудно представить себе врача, который, наблюдая у своего больного данный симптом, не подумал бы о туберкулезе. По всей видимости, так же было и в те времена, но увлеченный литературой Чехов не желал видеть правды и не обращался к коллегам-врачам, которые могли бы открыть ему на нее глаза.

Скорее всего, туберкулезом Чехов заболел еще в детском возрасте. А путешествие на Сахалин в 1890 году было для больного сущим безумием – длительная трудная дорога, плохое питание, антисанитария, общение с заключенными… Задачей этой поездки было, как сказали бы сейчас, журналистское расследование, по итогу которого Чехов издал сборник заметок «Остров Сахалин», а также составил перепись тамошних жителей (около 10 тысяч человек).

Антон Чехов и Ольга Книппер в мае 1901 года, во время медового месяца

Через 7 лет после той поездки Чехов впервые ложится в клинику профессора Остроумова. И мы видим, какие «чудо-средства» могла предложить медицина того времени тяжелобольному. Записи в истории болезни сделаны врачом Максимом Масловым: «Испытывает огромную наклонность к зябкости, потливости и плохому сну. Количество красных кровяных телец уменьшено вдвое по сравнению со здоровым человеком… Влажные и булькающие хрипы прослушиваются с обеих сторон – как над ключицами, так и под последними, а также слышны остро и громко над углом левой лопатки, над правой – глухота… Из-за болей в груди назначены влажные компрессы, натирания, смазывания йодной тинктурой (sic!), внутрь – кодеин, морфий. При сильных потах – атропин. Лёд на грудь прописан три раза в сутки по одному часу…» Возможно, именно понимая, что от его болезни нет спасения, доктор Чехов столько лет сторонился врачей?

Последние годы его жизни были вполне счастливыми. Во-первых, он активно участвовал в работе театра над постановкой его пьес. А во‐вторых, полюбил ведущую актрису МХТ Ольгу Леонардовну Книппер. Она задала тон чеховским героиням на десятки лет вперед, тонко чувствуя образы, которые хотел передать писатель. Так как Чехов уже серьезно болел, жить ему приходилось преимущественно в теплых краях, в Ялте. Свадебное путешествие писатель с женой провели в туберкулезном санатории в Башкирии, где они возлагали большие надежды на кумысолечение.