Старлинг Хаус

Думаю, все дело в одиночестве. Горожане ненавидели меня и продолжали ненавидеть с той силой, которая возникает от стыда. Единственной моей компанией были скворцы, которые плодились и размножались, пока иногда не поднимались с платанов огромными черными тучами. Я наблюдала за ними из чердачного окна, как стая поднимается и опускается, извиваясь в небе, словно темная лента, и думала о своих бедных Зверях, запертых под землей.

Я была слишком напугана, чтобы вернуться в Подземелье и найти их, но я слишком любила их, чтобы оставить. Поэтому я изучала их. У меня были двойные привилегии — время и деньги, и я вложила их в Подземелье. Я заказывала книги по истории и географии, мифологии и чудовищам, фольклору и басням. Я учила латынь и ломала голову над слоговой азбукой чероки. Я создавала чары и обереги, выковала четыре ключа и меч, руководствуясь лишь мифами и мистикой. В моей библиотеке не было ничего, что в точности напоминало бы Подземелье или Зверей, но я видела их тени в каждой сказке о демонах или монстрах, в каждой истории о зубах, подстерегающих в ночи.

И все же их происхождение ускользало от меня. Откуда они взялись? Как я могла видеть их во сне, даже не подозревая об их существовании? Только много позже я поняла, что они существовали только потому, что мне снились, что все мои исследования были просто змеей, проглотившей свой собственный хвост.

Я начала рисовать по вечерам, темные, уродливые наброски девушки с темными, уродливыми мечтами. Я записала свою историю, немного смягчив ее, потому что уже знала, что никому не интересны ее суровые факты. Я не помню, как приняла решение о публикации, но помню, как положила отпечатки в конверт и отправила их по почте на север. Возможно, я немного гордилась своей работой. Может быть, я хотела, чтобы выбранное мною имя было увековечено в печати, чтобы оно было стерто с моей фамилии, как неправильная пометка на меловой доске. Может быть, я просто хотела, чтобы люди знали правду, даже если они примут ее за детскую книжку.

Но никому не нужна была моя история, даже с вырванными зубами. Последним письмом, которое я получила от своего редактора, было уведомление о том, что мои книги снова превращают в целлюлозу, чтобы освободить место на складах.

Я не удивилась. Мои занятия продолжались, как и прежде, за исключением того, что я перестала рисовать по вечерам.

С годами я стала беспокойной и странной. Я стала носить с собой меч из комнаты в комнату, словно считая, что Звери могут прийти за мной в любой час дня.

И вот однажды вечером один из них постучался в мою дверь. Этот Зверь был одет в костюм и широко улыбался, но я слишком хорошо знала его, чтобы обмануться: младший брат Грейвли, последний из моей плоти и крови, наконец-то пришел за мной.

Мой дядя Роберт сообщил мне, что настало время, когда компания Gravely Brothers Coal & Power должна предъявить свои права на минеральные ресурсы в моей собственности. По его словам, я получила состояние и землю, но уголь принадлежит компании.

Я уже не была маленькой испуганной девочкой. Я сказала ему, что буду сражаться с ним до последнего, прежде чем позволю ему тронуть мою землю.

И мой дядя — самый добрый из Грейвли, тот, кто обычно подбрасывал мне лишние крошки для птиц, тот, кого я почти разучилась бояться, — улыбнулся мне. Затем он рассказал мне обо всем, что мог бы сделать со мной, если бы только выпил и крепко пожал руку нужному человеку.

Он может сказать шерифу, что видел, как я хладнокровно убила его братьев. Он мог сказать проповеднику, что я ведьма и занимаюсь дьявольской магией. Он мог сказать судье, что я сумасшедшая и должна сидеть в тюрьме.

Все бы ему поверили. Ты можешь себе это представить? Мир, который подчиняется любой твоей прихоти, где любая история, которую ты решила рассказать, становится правдой просто потому, что ты ее сказала?

Я чувствовала, как пол проседает под моими ногами, а стены становятся непрочными, как влажная бумага. Все, что я считала своим, все, за что я страдала и убивала, у меня отнимут. Мое имя, мой дом, мои деньги, мою безопасность.

Никто не станет меня слушать. Никто не спасет меня. Я была проклята, по праву.

Но я заберу его с собой в ад. Я дала дяде последний шанс. Я сказала ему, что он может уйти и поклясться никогда больше не говорить об этом, или же он может умереть, как его братья. Его улыбка дрогнула, но лишь на мгновение. Хищникам трудно представить, что зубы сомкнутся вокруг их собственного горла. У них нет нужных инстинктов.

Как только он ушел, я быстро сделала три вещи. Во-первых, я составила небольшое дополнение к Подземелью и адресовала его своему редактору на случай, если когда-нибудь выйдет новое издание. Во-вторых, я написала письмо лодочнику. Во всем Идене он был единственным, кто не заслуживал того, что последует дальше.

В-третьих, я выкопала ключ из-под корней сикоморы. Я закопала его много лет назад, возможно, пытаясь избежать ужасного искушения вернуться в Подземелье. Но голод в конце концов всегда побеждает.