Старлинг Хаус

Поэтому утром в день свадьбы я отнесла отцовскую птичью клетку в лес за поместьем Грейвли и открыла защелку. Взмах переливчатых перьев и умные черные глаза, несколько пронзительных трелей, и они исчезли. Я не знала, выживут ли они в дикой природе, но я слишком полюбила их, чтобы оставить наедине с дядей.

Я выбрала два камня, гладких и тяжелых, и сунула их в карманы юбки. Затем я пошла к берегу реки.

Я бы так и сделала, если бы не встретила лодочника. Заяц, как я его потом прозвала, потому что у него была хитрая, косая манера смотреть на человека. Он остановил меня, выслушал, а потом сделал мне еще больший подарок: рассказал, как умер мой отец. Он сказал мне, что Ад реален, и его демоны тоже.

В тот день я не пошла в реку, в конце концов. Я вернулась в большой белый дом на холме и позволила им нарядить меня в белые кружева и ленты. Я позволила своему дяде Роберту провести меня к алтарю пустой церкви. Я не могла заставить себя произнести слова, но позволила своему новому мужу поцеловать меня, его губы были влажными и тонкими.

Я не помню остаток дня, но помню, как менялся свет: полдень сменялся закатом, закат — сумерками, сумерки — ночью. Мой дядя Джон встал из-за обеденного стола и протянул руку, как будто я должна была взять ее, как будто я должна была последовать за ним в его постель, как свиноматка на заклание.

Я побежала. Он последовал за мной.

Он последовал за мной к своей собственной кровати и остановился на краю темноты. Я слышала, как он зовет меня, уговаривает, умоляет, проклинает, требует, но я не останавливалась. Я спускалась вниз, и вниз, и вниз.

Я нашла реку. Я сделала самый маленький глоток, как сказал мне лодочник, и провалилась в Подземелье. А там были существа из моих кошмаров, звери, состоящие из зубов и когтей, ярости и справедливости. Они смотрели на меня так, словно ждали меня. Я плакала от радости, от ужаса, от страшной любви. Я рассказала им о своем дяде, показала кольцо на пальце, и они убежали в темноту. Когда они вернулись, их морды были мокрыми и красными. Я вытерла их грязным подолом своего свадебного платья. Потом я уснула, умиротворенная.

Проснулась я на дне реки. Я ползла к берегу, отплевываясь и кашляя. Я была слишком напугана, чтобы возвращаться в шахты — вдруг это был прекрасный сон? вдруг мой дядя все еще жив и зовет меня? Естественная пещера, которая ведет к карстовой воронке на северной стороне города. Только потом я узнала, что это было на земле Грейвли.

Это был тяжелый подъем на поверхность. К тому времени, когда я снова увидела солнце, мои ладони были сырыми, а платье потрепанным. Я выползла на закатный свет и легла в мокрую траву. В небе над собой я увидела пять птиц. Все птицы в этот час черные, но я решила, что это мои птицы. Отец называл их скворцами, а покупал только потому, что ему нравилось, как они выглядят в клетках. Но теперь они были свободны, как и я.

Говорят, я смеялась, когда меня нашли. Не помню. Я также не помню почти ничего из судебного процесса. Все это казалось мне мистикой, серией ритуалов, которые привели к моей собственной метаморфозе. Я была безымянной девочкой, а теперь стала богатой вдовой. Я была в ловушке, а теперь ее нет.

Я могла отправиться в любую точку мира, ты знаешь об этом? Я могла бы сбежать из Идена и жить на украденное матерью состояние, пока не забыла бы шум реки наверху и вкус реки внизу. Но я осталась. Господи, помоги мне, я осталась.

Как вдова моего дяди, я имела право на землю Грейвли. Я позволила дяде Роберту удрать с более ценной половиной — шахтами и большим домом — но оставила себе участок на северной стороне реки. Сначала они оформили договор на мою супружескую фамилию, но от вида этого документа меня передернуло, и я порвала его и заставила написать другой. На мою девичью фамилию, — сказала я. Элеонора Старлинг. Имя было чистым на вкус.

Я наняла архитектора сразу же после подписания договора. У меня никогда не было дома. Мы с матерью переезжали из съемной комнаты в заштатный дом, уклоняясь от слухов и выживая на то немногое, что оставил нам отец, а белый дом на холме был просто местом, которое я не могла покинуть. Поэтому я построила себе все, о чем мечтала: гостиные и бальные залы, библиотеки и салоны, коридоры, полные дверей, которые могла отпереть только я.

Конечно, это был не просто дом. Это был лабиринт, в центре которого находился путь в Подземелье, а вокруг возвышались высокие каменные стены. Я не могу сказать, чего я больше боялась — того, что кто-то найдет туда дорогу, или того, что что-то выползет наружу. Знаю только, что каждую ночь мне снились Звери, их зубы, испачканные кровью моего дяди, и что меня часто будили звуки, которые я издавала во сне. Я никогда не могла понять, смеялась я или кричала.

Я думала, что буду там счастлива. У меня было имя, собственный дом и достаточно денег, чтобы содержать их до тех пор, пока я жива. Но вместо этого я была призраком, преследующим свой собственный дом. Иногда я думала, не утонула ли я в ту ночь, просто не знала об этом.