Старлинг Хаус

Существо, скрючившееся на ступенях Старлинг Хаус, — его тело цвета тумана, глаза цвета полуночи, ноги, согнутые под ним, как переломанные кости, — гораздо хуже всех моих кошмаров и дневных грез. Как будто кто-то дал ребенку кусок белого мела и велел нарисовать волка, но единственное, что она знала о волках, — это то, что они ее пугали. Зубы. Когти. Длинный, люпиновый череп. Но позвоночник искривлен, а мех стелется и извивается, как туман на легком ветру, слабо просвечивая. Кроме того, он слишком, слишком большой.

Я не понимаю, как монстр из книжки с картинками оказался в обычном весеннем лунном свете Идена, штат Кентукки, но я знаю, что именно в этот момент я бегу. В этот момент, прямо здесь — когда Зверь собирается с силами, когда его губы обнажают клыки, а сухожилия изгибаются под полупрозрачной плотью — именно тогда такая девушка, как я, теряет самообладание. Река смыкается над моей головой, холод заполняет легкие, моя собственная смерть смотрит на меня черными и безжалостными глазами. В прошлый раз я отпустила руку матери и оставила ее умирать в одиночестве, и я знаю с усталой уверенностью, что сделаю это снова.

Я отдергиваю руку от руки Артура. Наша кровь расходится со слабым, липким звуком.

Я поднимаюсь на ноги. Зверь опускает голову, лопатки высоко подняты и зазубрены по обе стороны от позвоночника. В нем чувствуется настороженность, как будто ему не очень нравится Артур и его меч. Впервые я замечаю раны на его боках, а также куски серебристого меха, зацепившиеся за дверной проем. На пороге разлита лужа бледного тумана, как будто Зверю пришлось бороться за свободу Старлинг Хауса. Даже сейчас я вижу, как лианы ползут по ступеням, обвиваясь вокруг его когтей, чтобы затем быть вырванными.

— Ты должна уйти. — У моих ног Артур перекатывается на живот и вслепую нащупывает рукоять своего меча. — Беги. — Его пальцы находят клинок. Он тащит его к себе, с ужасным усилием поднимаясь на колени. Он качается, окровавленный и бледный, не в силах даже поднять кончик меча с земли, но все равно смотрит на Зверя, словно намереваясь остановить его силой своего оскала. Мне приходит в голову, что этот одинокий, звероподобный, истекающий кровью мальчик — единственный человек, который когда-либо сражался за меня, стоял между мной и тьмой и говорил мне, чтобы я спасалась сама. Мне хочется смеяться, а может, и кричать.

Зверь молча делает шаг к нам. Трава умирает там, где ступает его нога, превращаясь из зеленой в коричневую и черную. Сверчки и ночные птицы затихли, воздух вокруг нас стал мертвым и сонным.

Сейчас, думаю я. Бежать сейчас.

— Сейчас, — повторяет Артур. — Пожалуйста, Опал… — Его голос слегка дрожит на моем имени, дрожит под тяжестью невысказанных вещей, и я думаю, очень ясно: Черт побери.

Затем я делаю шаг к нему и беру меч из его дрожащих рук. Он тяжелее, чем я предполагала. Я чувствую, как протестуют мои суставы, как скрежещут мелкие кости запястий. Символы, выгравированные на лезвии, имеют странное фосфоресцирующее свечение, как фоксфайр⁹⁵.

— Нет, остановись, ты не можешь…

— Артур, — говорю я ему, и если мой голос спотыкается на форме его имени, я уверен, что это просто усилие, затраченное на удержание меча в воздухе. — Заткнись.

Артур замолкает. Я слышу его дыхание позади себя, неровное и неровное.

Может быть, если бы у меня было больше половины секунды на размышления, я бы струсила. Может быть, я бы вспомнила, что у меня есть один список с одним именем, в котором точно нет Артура Старлинга. Может быть, та холодная штука внутри меня победила бы и отправила меня в бега.

Но зверь нападает прежде, чем я успеваю устоять на ногах. Одна конечность разворачивается, змееподобная, неприлично быстрая, и меня отбрасывает в сторону. Мое лицо царапает влажную траву. Меч вращается в стороне от меня, уходя далеко за пределы досягаемости.

Я поднимаю голову и вижу только зубы, белые и злые, и один глаз, полный такой злобы, что у меня замирает сердце. Это такая ненависть, какой не испытывало ни одно животное, — безумная, воющая, пенистая ярость, какая бывает только от несправедливых обид и безнаказанных грехов.

Пасть широко раскрывается надо мной. Когти по обе стороны от моего тела и гнилостный, грибковый запах мертвой травы. Кто-то кричит, хрипло, жалобно, как будто уже видел этот фильм и знает, чем все закончится.

Я бьюсь, бьюсь, бьюсь, тянусь, все еще надеясь каким-то образом выжить. Земля странно рябит подо мной, и мои пальцы смыкаются вокруг холодного железа. Это не меч, но мне этого достаточно. Я кручу металл между костяшками пальцев, не задумываясь, точно так же, как я делаю это, когда иду один по темной парковке или кричу в ответ на приставания.

Зверь наносит новый удар, но на этот раз он убийственный, зубы направлены прямо в мою грудину. И на этот раз я в последний момент уклоняюсь в сторону и вбиваю ключ от ворот на три дюйма в черноту его глаза.