Старлинг Хаус

— Да так, завязал, наверное. — Джаспер пожимает плечами. Я бы назвала это его признанием, но все его тело состоит из признаний. Он смотрит в окно и виновато теребит обертку от банки с персиками.

Внезапная мысль сбивает улыбку с моего лица.

— Это ведь не связано с Бейн, правда? Она тебя не беспокоила?

Острый взгляд сквозь ресницы.

— Нет, — медленно говорит он. — Не беспокоила. И не будет, потому что ты больше не имеешь никакого отношения к этому дому.

— Нет. Да, то есть не имею. — Это даже не ложь. Я покончила со Старлинг Хаусом и его Смотрителем, с Элизабет Бейн и ее глазами из граненого стекла, со всем этим уродливым месивом из долгов и желаний, грехов и историй.

Я просто не могу поклясться, что они покончили со мной. Кровь Грейвли.

— Но позвони мне, если узнаешь о ней, хорошо? И… — Я лезу в задний карман и достаю медный пенни, который я украла несколько недель назад и который так и не смогла продать или отдать, потому что мне нравилось чувствовать его, круглый отпечаток, который он оставлял на моей коже, — возьми это, ладно?

Джаспер осторожно берет монету. Он изучает вихрящуюся надпись, выцветшую арфу.

— Зачем?

— На удачу. — Я говорю это негромко, но не свожу с него взгляда, пока он не убирает монету в карман. Может, когда он уснет, я пришью Око Гора к подкладке его рюкзака; может, найду где-нибудь подкову, чтобы повесить ее над дверью в комнату 12. Может быть, все эти мамины дурацкие чары и суеверия и были причиной того, что она прожила так долго, как прожила.

Мне вдруг вспомнились ее волосы, запутавшиеся в пластиковых бусинах того ловца снов, в ту ночь, когда ее удача закончилась.

— Итак… — Джаспер принимает очевидное решение обойти стороной все мое странное дерьмо. — Что ты теперь будешь делать?

Убираться отсюда. Пока Бейн не начала действовать, пока Артур не открыл ворота Подземелья, пока туман не поднялся снова. А это значит — деньги. А это значит:

— Утром я пойду в Tractor Supply. Полагаю, что получу от Фрэнка свою старую работу.

Джаспер сглатывает, и все, что было, исчезает.

— Разве ты не уволилась без предупреждения и не показала ему средний палец, когда он спросил, где ты? Думаешь, он наймет тебя обратно?

Я улыбаюсь одной из своих наименее очаровательных улыбок, с острыми углами и зубами.

— Да. Думаю, наймет.

Так и есть. То есть первое, что он говорит, когда видит, как я вхожу в дверь, это «Нет», за которым вскоре следует «Ни в коем случае», а затем «Я позвоню констеблю Мэйхью и попрошу выкинуть тебя отсюда», но он приходит в себя. Мне достаточно упомянуть о своем знакомстве с законами о детском труде и о том, что он платил мне за более чем тридцать часов в неделю, пока я была несовершеннолетней. Его лицо окрашивается в розовый цвет, и он исчезает в подсобном помещении. Он возвращается с контрактом, зажатым в кулаке, и предупреждает меня, что в любом случае вызовет констебля Мэйхью, если я попробую еще раз «пошутить». Он заканчивает свое выступление восхитительной попыткой устрашающего взгляда, и я плачу ему любезностью, не смеясь ему в лицо. За эту весну я привыкла к монстрам более высокого класса.

Следующие две недели я провожу, устало собирая заново жизнь, которая была у меня до Старлинг Хауса, как выживший после урагана возвращается домой после того, как вода отступает. Я открываю ноутбук и отправляю документ 4.docx в корзину. Я заворачиваю Подземелье обратно в его саван из продуктовых пакетов и засовываю его глубоко под кровать, только на этот раз добавляю длинное шерстяное пальто. Все равно для него слишком жарко.

Я заряжаю телефон и звоню в Стоунвудскую Академию, чтобы подтвердить, что они получили мой последний платеж. Я спрашиваю о летних курсах и узнаю, что по какой-то причине плата за проживание и питание в два раза выше, чем в обычный семестр. Стипендиат деликатно предлагает рассмотреть возможность рассрочки. Я соглашаюсь, хотя не представляю, как буду вносить платежи. Затем стипендиат еще более деликатно предлагает Джасперу записаться на некредитные курсы в первый семестр.

— Они созданы для того, чтобы помочь таким студентам, как Джаспер, догнать своих сверстников.

— О, нет, у него отличные оценки.

— Я уверена, что это так! Ведь в Стоунвуд принимают только лучших. — Но она продолжает говорить, обводя вокруг пальца и намекая. Она упоминает о культурном шоке, о его происхождении и о том, как усердно они работают над тем, чтобы удержать в школе недопредставленные слои населения.

Я представляю себе тех мальчиков на лодке и перенасыщенное голубое небо за ними. Держу пари, никто из них никогда не проходил некредитные курсы; они были тем уроком, который Джаспер должен был выучить, тем он потратит следующие два года на изучение.

В конце концов мне удается, сквозь внезапно сжавшееся горло, произнести:

— Спасибо, мы это рассмотрим.