Старлинг Хаус

Раньше я приурочивала свои перерывы к перерывам Лэнса, чтобы мы могли накуриться и поцеловаться за мусорными контейнерами Tractor Supply, но оказалось, что доступность травы зависит от поцелуев, так что теперь я провожу свои перерывы, беспокойно шатаясь по городу. Сегодня я прохожу мимо средней школы как раз в тот момент, когда дети, сплетничая, ссорясь и заигрывая, направляются к кафетерию.

Формально вы должны зарегистрироваться на стойке регистрации и получить гостевой пропуск, и так далее, и тому подобное, но Джаспера в кафетерии не будет.

Я пересекаю четкие белые линии футбольного поля, потея, борясь с головокружительным ощущением резкого скачка во времени, когда посещаешь свою старую школу: под подошвами ног засасывает, как в зыбучем песке, и не дает покоя подозрение, что ты никогда не уезжал и никогда не уедешь.

Все остальные в моем классе либо женаты и имеют двоих детей, либо давно уехали, а я здесь, провожу обеденный перерыв с братом, которого здесь не будет еще долго, на меня охотятся голодные Звери, ожидая сообщения, которое я никогда не получу и не должен получать. Неудивительно, что мне до сих пор снится Старлинг Хаус; даже плохой сон лучше, чем ничего.

Джаспер один, рядом с ним на траве стоит пустой синий пластиковый поднос. Он, должно быть, доделывает домашнюю работу — зануда! — потому что его ноутбук открыт, и он хмурится, глядя на желтый блокнот, исписанный судорожными буквами.

Я пристально смотрю на блокнот, нейроны кричат. Я точно знаю, кому он принадлежит, но, похоже, моему мозгу требуется много времени, чтобы принять его существование здесь и сейчас. Это как увидеть учителя в продуктовом магазине или кошку на поводке — нечто, несовместимое с порядком вселенной.

— Джаспер?

Джаспер вздрагивает, видит меня и вздрагивает еще сильнее. Он засовывает блокнот в рюкзак, с опозданием в несколько столетий.

— Где ты это взял? — Мой голос звучит зловеще в моих собственных ушах, как прохладный порыв воздуха перед хорошей летней грозой.

Джаспер пробует несколько разных выражений — вины, отрицания, чистой паники, — прежде чем останавливается на усталой честности.

— Как ты думаешь, где?

— Но ты туда не ходил. И не пошел бы. Или… он дал его тебе? Потому что если да, то я…

Джаспер качает головой.

— Нет, он, — он произносит это со слышимым курсивом, — не давал мне блокнот. Я его украл.

— Почему? — Где-то под паническими воплями в моей голове более отстраненная часть меня также хотела бы знать, как. (Менее отстраненная часть меня хочет знать, видел ли он Артура, правильно ли затянулись его раны, спрашивал ли он обо мне. Я задушу его во сне.)

Джаспер не выглядит так, будто какая-то часть его мозга паникует или кричит. Он выглядит покорным.

— Потому что я хотел узнать, что с тобой случилось и что, черт возьми, происходит с этим домом.

— Значит, ты решил совершить преступление и спрятать улики в рюкзаке. Ты хоть представляешь, что за люди следят за домом Старлингов? Что они могут сделать с тобой? Ты собирался рассказать мне или…

— Конечно, — впервые за время разговора в его голосе прозвучали нотки жара и опасной сухости, — ты не думаешь, что у тебя есть моральное преимущество.

Полсекунды паузы, пока я укрепляю свою рушащуюся оборону. Я возвращаюсь к самой старой фразе, той, которую могла бы произнести во сне:

— Все, что я делала, я делала ради тебя.

Он смотрит на меня с жуткой ясностью, как будто читает мою карту, на которой четко обозначены все разломы и трещины моего характера.

— Хорошо, — говорит он мягко и устало. Я без всякой причины думаю о том видео, которое он снял, где девушка с окровавленными руками произносит на камеру Я люблю тебя.

— Хорошо, — повторяет он. Он снова опускает взгляд на свой ноутбук, прокручивая и нажимая на кнопки. — Но хочешь узнать, что я выяснил?

Я скрещиваю руки, чувствуя, как под футболкой колются мурашки.

— Артур уже рассказал мне.

— Ты думаешь, он рассказал тебе все? — мягко спрашивает Джаспер.

Я колеблюсь. Это всего лишь доля мгновения, но он замечает это. Он улыбается, не особенно радостно, и жестом показывает на траву рядом с собой.

Я не столько сажусь, сколько укладываюсь. Джаспер смотрит на кукурузное поле, на четкие линии новых побегов, искривленных полуденным зноем, и рассказывает мне историю.

Это не история Старлинг Хауса.

То есть, как бы да, но она не об Элеоноре, ее муже или ком-то еще. Меня не волнует, кто и зачем построил дом, были ли они добрыми, злыми или безумными. Меня волнует, кто пришел после, что с ними случилось и как сделать так, чтобы этого не случилось ни с кем другим.

Это история Смотрителей Старлинг Хауса.