Старость аксолотля

Но ведь и это еще не конец. Никоим образом не конец. Конца нет, не может быть. Навигатор-в-Докторе-в-Навигаторе-в-Докторе, Капитан-в-Пассажире-в-Докторе-в-Навигаторе-в-Докторе-в-Навигаторе-в-Докторе… Я ворочаюсь с боку на бок, подтягиваю ремни, прижимаюсь лбом к холодной панели. Встряхнуть, ударить – и я почувствую внутри громыхание матрешек: именно так ударяются друг о друга и о внутренность черепа кукольные модели членов команды, и каждый с аналогичным набором матрешек в собственной голове – которые тоже набиты им до упора, – и так до бесконечности. Мы носим в себе толпы, армии, галактики.

Снаружи, в открытом мире, все это быстро рассыпается: что-то всегда нарушает процесс отображения, какие-то независимые события, третьи лица; внимание рассеивается, мы не в состоянии смоделировать чужую жизнь, которая течет вне нашего знания, вне нашего горизонта событий. Так что мы пребываем в относительной безопасности. Но в изоляции долгого межпланетного рейса, в замкнутой системе «Бегемота V», «Калигулы», «Санта Клары»…

Возникает «порочный круг», водоворот самосознания, из которого невозможно вырваться. Нет такого логического рассуждения, которое позволило бы выйти из этой спирали; логика ведет исключительно вглубь.

И нам остается лишь выбор между различными разновидностями инстинктов, предчувствий, иррациональных рефлексов. Выбор стратегии безумия.

Будто в старых супружеских парах, когда супруги столь хорошо знают друг друга, что нет большой разницы между Женой-в-Муже-в-Жене и Женой-в-Муже, между Мужем-в-Жене-в-Муже и Мужем-в-Жене. Но тут, у нас, отражается и множится без конца не все хорошее, а исключительно все плохое.

Навигатор травит всех на борту. Пассажир заключает сделку с адмиралтейством о нашей гибели. Капитан лжет, обманывает и подстрекает. Инженер от жадности договаривается с каждым о каких-то левых делишках. Доктор скрывает мрачные тайны прошлого.

Красота и правда в глазах смотрящего – так что это за глаз? Кто смотрит? Бездонная, черная как смоль пустота, холодная пропасть космоса, бесконечность, умноженная на бесконечность.

Я просыпаюсь, крича. Эхо отражается от стали.

VI. Среди руин

Астромант расцветает среди звезд черным сорняком. Мы падаем в его объятия.

Я не могу пошевелить головой, запертый в тяжелом скафандре, пристегнутый холщовой упряжью к стене за креслом Радиста. Спасательно-манипуляционные капсулы «Бегемота» рассчитаны на одного, и у нас их осталось всего три. (Компания не возмещает однажды утраченные части, которые не являются необходимыми для функционирования корабля.) Соответственно, пришлось запихнуть восемь человек в три «жемчужины» – буря уже превысила все нормы, и выход без защиты из-за железно-никелевой скалы, где мы поставили «Бегемот», грозит как минимум раком и дырами в мозге. «Жемчужины» же – бронированные шары, которые в теории должны выдержать даже взрыв атомного реактора. Но в них мало что помещается, кроме кресла пилота, систем жизнеобеспечения и базовой электроники. Если бы пришлось резко ускоряться и тормозить, мы переломали бы себе позвоночники.

Очевидно было, однако, что никто из нас не доверяет остальным настолько, чтобы остаться на борту «Бегемота».

– (шум) Команда, (шум) (шум)

– (шум) Первый: здесь.

– (шум) Второй: здесь.

– (шум) Инженер: здесь.

– (шум) Электронщик: здесь.

– (шум) Радист: здесь.

– Доктор: здесь.

– (шум) Пассажир? (шум)

– (шум) Кхм. Здесь.

Астромант растет на главном мониторе «жемчужины». Я смотрю поверх кресла и Радиста: осьминог беззвездной тьмы. Пытаюсь мысленно приписать ему конкретную форму. Затемненное поселение? Какая-то горнодобывающая база? Невероятных размеров корабль? Профиль на радаре все еще слишком слабый.

– (шум) Капитан: два триста, по оси к касательной, потом статический коррекционный.

– (шум) Второй: принято.

– (шум) Радист: принято.

– (шум) Капитан: прожектора на двести. Держать открытые частоты. Транспондеры на международном. Повторяем.

– (шум) Второй: принято.

– (шум) Радист: принято.

– (шум) (шум) (шум)

Звук изнутри «жемчужины» до меня не доходит, я слышу только связь скафандров, идущую, впрочем, через усилители «жемчужин», без чего не пробиться через гул солнечной бури. Так что я не слышу и не вижу движений Пассажира, прикрепленного к стене-потолку справа надо мной. Ко мне возвращается прежнее убеждение, почти уверенность, что, если бы я только мог увидеть его лицо в тот момент, когда Астромант появится перед нами из тьмы, я сразу же понял бы истинные мотивы Пассажира.

Тем временем я пытаюсь обрисовать в воображении могучую фигуру тигра в полночной чаще.

– (шум) Второй: мелкие препятствия по курсу. Спускаюсь на плюс сто в плоскости.

– (шум) Капитан: принято. Докладывать о столкновениях.

– (шум) Второй: похоже, это свободно болтающиеся кабели.

– (шум) Капитан: вижу.

– (шум) Радист: вижу.

– (шум) Проклятые заграждения (шум)

– (шум) Капитан: всем тормозить до полутора в секунду. Не запутайтесь в этом.

– (шум) Второй: принято.

– (шум) Радист: принято.