Старость — это надолго

Андре оторопел из-за последней фразы. Он успел отвыкнуть от обвинений во лжи. К облегчению доктора, за дверью раздался шум. Она отворилась, и в комнату ввалился раскрасневшийся Лу, за которым следовал возмущенный баск.

— Ваш слуга бездельник и не хочет работать, мсье! — выкрикнул он, не заметив или нарочно не обратив внимания на присутствие настоятеля. — Я звал его на склад — и ни в какую!

— Простите, но я еще не отпускал его, брат Андони. Это отец Лоран попросил слугу выйти ненадолго, поскольку у нас был конфиденциальный разговор.

— Мне не до разговоров! Крыша прохудилась, вода льет прямо на припасы! Мне нужен ваш слуга!

Поморщившись от акцента крикливого монаха, настоятель махнул рукой и ушел к себе. Андре вздохнул, скрывая облегчение.

— Лу, вы можете идти и помочь на складе. Здесь я управлюсь один. Но постарайтесь уложиться в час, — обратился он к монаху. — Слуга мне скоро понадобится.

Оставшись в блаженном одиночестве, Андре выдохнул и сосредоточил внимание на летописи Сан-Антонио. Дождь барабанил по кровле галереи, под эту размеренную дробь доктор скоро погрузился в чтение. Брат Дамьен был весьма дотошен: записи велись по каждому, мало-мальски значимому поводу. По сути, книга включала в себя не только непосредственное жизнеописание монастыря, но и записи о болезнях или смертях среди братьев, а также бухгалтерию, которой вынудили заниматься старика не так давно. Финансовая отчетность Сан-Антонио была весьма безыскусной, и доктор быстро разобрался в ней. Чем больше информации открывалось, тем сильнее хмурился Андре. Он настолько увлекся, что едва заметил взмокшего от дождя или пота Лу. Насупленный слуга вернулся и встал в дверях, сверля хозяина взглядом. Он явно был недоволен тем, как распорядились его судьбой час назад.

— Вот сами-то помочь старикам и мешки таскать не хотите!.. — начал было он, но не успел договорить.

— Кто на что учился, — пробормотал Андре, не поднимая головы.

Слуга махнул рукой, поняв, что хозяин снова увлекся своими загадками, и толку от разговора не будет. Он прошел внутрь, уселся на край кровати и обронил:

— Обедать скоро, не засиживайтесь.

— Уже? Я и вправду увлекаюсь слишком сильно, — смущенно ответил доктор, бросив взгляд в окно.

Дождь прекратился, между облаками проглядывало солнце. От размокшей земли во дворе поднимался пар, а вокруг колодца скакали воробьи, нарушая почтенную тишину обители неуемным чириканьем.

Время, проведенное за чтением летописи, он потраченным зря не считал. Полученная информация дорогого стоила. Андре встал и прошелся по комнате, с удовольствием потягиваясь и хрустя немолодыми уж суставами.

— Вы делаете немалые успехи в арифметике, — обратился он к моментально насторожившемуся слуге. — Попробуйте-ка ответить сходу: двадцать четыре эскудо равняется двадцати двум?

— Нет конечно! Чего вы меня — за дурака держите? Ослу понятно, что двадцать четыре на два эскудо больше…

— Вот вы познакомились с арифметикой пару месяцев назад и понимаете это. А брат Дамьен изучал точные науки с младых лет — и как будто не понимал. Или все-таки… Что вы думаете?

Лу часто заморгал, уставившись на хозяина. Опять он говорит загадками! Ладно хоть не сам с собой, как уже бывало. Иногда слуга не на шутку тревожился за душевное здоровье доктора, особенно если тому подворачивалось интересное дело.

— Думаю, отдохнуть вам надо. Все утро за книжками — лучше б, ей-богу, мешки потаскали. Очень голову проветривает.

— Физическая работа в самом деле способствует умственному отдыху, но только когда труд в удовольствие. Увы, это не мой случай.

— Тогда, может, поспите? Перед обедом-то…

— Вновь вынужден отказаться. Просыпаться под трезвон здешней колокольни — значит пустить весь отдых насмарку. Я предпочитаю быть в здравом уме и полностью собранным, когда наш друг брат Модест снимет поварской колпак и пойдет звонить к обеду.

— Тогда мне хоть голову не морочьте! — выкрикнул Лу. — Кто чего не понимал? Почему двадцать два равно двадцати четырем — куда делись два эскудо? Что я должен думать?

— Вот именно! — Андре обернулся к слуге, подняв палец над головой. — Куда делись два эскудо? И что об этом должен был думать брат Дамьен?

— Вы меня в гроб вгоните… Полдня мешки таскал, во рту с утра ни крошки, а до обеда как есть не доживу, — простонал слуга.

— Ничего страшного, на самом деле, нет. Вполне посильная задача для мозга, тем более такого молодого и бойкого, как ваш. Вот смотрите: годовой доход монастыря равен двадцати четырем эскудо. А к епископу ушло только двадцать два — и никаких пояснений по этому поводу.

Лицо Лу прояснилось.

— Кто-то спер, — с восторгом выдохнул он.

— Именно! И брат Дамьен наверняка это понял — может быть даже непосредственно перед своим исчезновением. У него куча пометок на полях в самых интересных местах — можете сами взглянуть.

Парень с неохотой склонился над книгой, на которую указывал доктор, но тут же выпрямился.

— Не одолею, очень уж почерк мелкий. И голова от голода болит уже.

— Взбодритесь — брат Модест обещал сегодня кролика… Давайте-ка лучше подумаем: кто мог спере… присвоить деньги монастыря?