Старость — это надолго

— Прямо сейчас ничего не нужно, но на складе навести порядок будет не лишним. Я буду ждать его завтра, между завтраком и обедом.

У брата Андони был необычный акцент, к которому доктор прислушивался с искренним любопытством. Он впервые в жизни имел возможность поближе познакомиться с баском. Этот народ, яростно отвергавший и французскую, и испанскую культуру, славился своей самобытностью и непримиримым стремлением к независимости. Казалось, все горести маленькой нации отразились на лице старика. Можно было подумать, что улыбался он не более часа за всю долгую жизнь. Судя по летописи, брату Андони было семьдесят четыре года.

— Отлично, завтра слуга будет в вашем распоряжении.

— Буду очень признателен, — учтиво, но без особого трепета ответил монах. Он поднялся с табурета, на котором сидел, и поклонился доктору.

Андре поклонился в ответ и направился в монастырь. Как будто ничего особенного не произошло, но на душе было неприятно. Эта странная манера завершать разговор столь неожиданно и бесцеремонно начинала раздражать…

До ужина оставалось немало времени, и доктор решил провести эти часы в «своей» келье. Сама атмосфера этого странного места располагала к уединению. Он прикрыл ставни, после чего рухнул на кровать и погрузился в раздумье.

Дела в Сан-Антонио шли неважно. Монахи ненавидели настоятеля, а тот, если верить словам подчиненных, плевал на это с высокой колокольни. В такой обстановке нервы у всех должны быть на пределе. Кража рясы с бельевой веревки — самое безобидное, что могло произойти. Аббату каким-то чудом хватило ума, чтобы догадаться о зреющих неприятностях. К сожалению, проницательности Андре было явно недостаточно, чтобы раскрыть этот таинственный заговор.

Лу вскоре вернулся. Прежде чем идти помогать на кухне, он решил передохнуть. Под храп слуги Андре пришел к выводу, что необходимо больше информации, чтобы разговорить монахов. Достучаться до стариков будет непросто. Едва ли настоятеля устроит объяснение, что все банально ненавидят его. А откровенность местных и их степень доверия к доктору пока оставляла желать лучшего. Каждому из них, несомненно, есть что скрывать — просто так монахи рясы не воруют.

Вскоре в дверь постучал брат Модест. Лу вскочил, выхватил ведра из рук повара и побежал к колодцу. Монах со смехом вернулся на кухню. Через приоткрытую дверь Андре наблюдал, как резво и неутомимо таскает воду его слуга. Если бы он прилагал к учебе хоть четверть того рвения, какое проявлял ради яблочного пирога, то уже получил бы докторскую степень в самом достойном университете.

Лу добрый час таскал воду. Наконец, повар дал отмашку и пошел к колокольне звонить к вечерней мессе. Гости посетили службу и проследовали в трапезную вместе с остальными монахами. Ужин прошел без особых происшествий. После того как все разошлись и брат Арман увел с собой Лу, Андре с толстяком уселись к кухонному очагу, и вечер потек за приятной беседой. Через час слуга вернулся за обещанным пирогом. Он сообщил, что все ящики отгружены и пожаловался на усталость. Забрав угощение, парень удалился в келью. Андре решился на эти вечерние посиделки, надеясь, что под хмельком монах выболтает что-нибудь интересное. К сожалению, ничего нового узнать от брата Модеста не удалось, но вечер удался на славу. Добродушный толстяк рассказывал байки о своей мирской жизни, с умилением вспоминал брата, со слезами — покойную жену. Они разошлись поздно, натыкаясь на стены и смеясь. По счастью, тяжелые двери монастырских келий надежно охраняли сон монахов и уберегли двух выпивох от гнева настоятеля.

У входа в гостевую келью приятели распрощались. Повар прошел дальше, напевая под нос любимую песенку. Андре ввалился в келью и на заплетающихся ногах подошел к кровати. По пути он споткнулся о сапоги Лу, валявшиеся посреди комнаты, и едва не свалился на пол. Парень блаженно посапывал на своей кровати; рядом виднелась пустая миска из-под пирога. На слугу доктор ни капельки не рассердился. Он с удовольствием растянулся на соломенном тюфяке и погрузился в сон.

Колокольный звон, оповещающий о начале дня и утренней мессе, был тише и короче обычного и потому не разбудил спящих. День выдался дождливым, поэтому лучи солнца не проникли внутрь сквозь щель между ставнями и тоже не потревожили их. Сон утомленных гостей монастыря прервал стук в дверь.

Лу, квелый после съеденного на ночь яблочного пирога, с трудом поднялся и побрел открывать. На пороге стоял аббат — как всегда, собранный, подтянутый и суровый до безобразия. Он, несомненно, учуял винные пары, которыми Андре всю ночь безмятежно наполнял комнату, и нахмурился еще больше.

— Просыпайтесь, мсье. Нужна ваша помощь.

Лу метнулся к окну, чтобы открыть ставни и проветрить келью. Его хозяин тем временем поднялся с постели и, потирая глаза, спросил:

— Что произошло?

— Мой секретарь исчез.

Интересно, мелькнуло в голове Андре, почему, если происходит какая-то ерунда, у него обязательно похмелье?

Глава 6