Старовский раскоп

Деревня была большая, куда больше прежне, вымершей. Шумная и веселая — тут вечно что-то происходило. Например, как-то местная ребятня натаскала с реки глины, вылепила большущие страшенные маски, вырядилась в вывернутые наизнанку тулупы и нацепила слепки. И в таком виде поздно вечером носилась по деревне, подвывая и посвистывая. Перепугали девок до визгов и обмороков, а хмельному пропойце Николашке вообще с пьяных глаз примерещился конец света. Николашка, потрясенный, помчался к главе и поклялся больше ни капли хмельного в рот не брать. Клятву глава принял. Когда выяснилось, что никакого конца света не предвидится, а всего лишь ребятня порезвилась, Николашка ударом судьбы был буквально раздавлен. Теперь же Николашка вечно смурен и трезв.

Или вот сами девки чудили — развешивали на ставнях "суженых" из пакли сплетенные косы с лентами из своих кос, а "суженые" потом неделю таскались с доставшимися лентами и пытались сообразить: а та ли девушка призналась в расположении? * Однажды по ошибке перепала коса и Николашке. Говаривали, что ленту тот, бобыль и горький одинец, хранил до самой смерти за доской с изображением Саат и иногда, взгрустнув, доставал и разглядывал.

А уж чего стоили ночные купания в Ырташе! Все эти вопли, хороводы, костры, а вода в реке темная и мечутся в ней блики… И кто-то обязательно пойдет "ловить русалку". И ведь поймает — будет хохотать и вполсилы отбиваться какая-нибудь красавица, а удачливый ловец станет безнаказанно зацеловывать ее в спелые губы.

А еще деревня торговала с простецами. Каждый месяц Иван звал с собой то Филиппа, то Владимира, то еще кого, впрягал в телегу смирную, единственную на всю деревню лошаденку Клейку. Подсаживал рядом Ингмара и вез в соседнюю деревушку на ярмарку яркие расписные платки, расшитые котами пояса и рубахи, деревянные ложки и кружки в тонкой резьбе, глиняные бусы и плетеные корзины, вяленую рыбу. Взамен привозили муку и лен, мед и какие-нибудь необходимые мелочи. Ингмар, в жизни не видавший ничего кроме моря, тайги и реки, не бывавший нигде за исключением родной деревни и длинного дома, гулял по ярмарке, обмирая от восторга, такими сказочно-волшебными ему казались расписные свистульки, кукольный вертеп и дрессированные медведи, бившие в барабаны и танцевавшие вприсядку. А еще были леденцы-петушки и медовые пирожки с брусникой. И на ярмарке Ингмар узнал, что, оказывается, есть царь. Зовут его совсем как деревенского пропойцу — Николашкой. То есть Николаем. А еще узнал, что идет война. Но война шла далеко и мало Ингмара пугала. Гораздо больше его пугал мор. Он знал, что однажды в деревню может прийти незнакомец… А еще Ингмар продолжал бояться простецов.

Но Иван говорил, что с ними полезно дружить. И покупал свистульки и леденцы.

Еще у простецов были книги. Их Иван тоже покупал. И долгими зимними вечерами учил Ингмара читать. Книжные буквы нисколько не походили на знакомые глазу мальчика руны, и сначала дело шло туго. Потом наладилось. А следующей весной Ингмар и не знал даже, как бы он без книг жил. Оказалось, что мир — большой. Что в мире есть уйма всего, что даже представляется с трудом. Например, электричество — выговаривать длинное новое слово следовало полушепотом, с восторгом. Никакой магии, но светильник горит. Сам по себе и очень ярко. Радио. Граммофон. Синематограф. Самолет. Нет, никакой магии совсем-совсем точно! И — далекие и разные страны. Индия — родина клана Пантер. Норвегия — место, где родился Ингмар. А море, которое иногда, зовется Баренцевым. Большое и холодное, в серых барашках и колючих брызгах… Сибирь — новый дом Ингмара. Сибирь…. Тоже холодная, недоброжелательная и опасная.

В состоянии широко распахнутых глаз Ингмар пребывал долго. Год или два. Пока приживался в деревне, пока знакомился с ровесниками и их незатейливой, но чуждой жизнью, пока читал книги…. Потом удивление сменилось спокойным осознанием: есть много всего и все время удивляться — никакой удивлялки недостанет. И перестал удивляться.

И жизнь потекла ровно, с привычными всплесками в воскресные вечера и въедливой усталостью к концу недели. Вставали тут рано, еще затемно. Дети задавали корма скотине, женщины гремели утварью, мужчины принимались за промысел. А Ингмар сперва помогал кому-то из взрослых, после шёл к Ивану — теперь уже дяде Ване, — чтобы учиться. Сначала читать и писать, позже — заучивать историю, закон, ритуальные вирши. Ингмар иногда спрашивал, зачем все это, но дядя Ваня только улыбался. Другие мальчишки в это время учились резать дерево, на реке тянули сети, били белку или лепили горшки. Девчата плели, расшивали бусинами и гарусом пояса, ткали. Читали ребята плохо, считали до сотни. Мало кто знал историю, разве что зубрила малышня Обычай.