Старовский раскоп

Ингмар куда позже, месяца через полтора или два, узнал, что в тот день в Круге случилась настоящая драка. С мордобитием и рукоприкладством. По какому поводу, выяснить так и не удалось.

А в тот день он возвратился домой и с порога был подхвачен и встревожен Верочкой.

— А хозяйка-то захворала что-то…Совсем сегодня из комнаты не выходит. Я ей покушать приносила. Так она чайку похлебала и всё…

Не скидывая верхнего, бросился в спальню, чего только на ходу не представляя.

Шторы по-прежнему были задернуты, однако вечернее яркое солнце пробивалось сквозь плотную ткань.

— Юта?

На кровати завозились.

— Солнышко, что-то произошло? Ты заболела?

Из вороха одеял вынырнуло бледное лицо.

— Нет. Всё нормально. Просто. Грустно.

— Обидел я тебя? Ну, прости меня, солнышко… Солнышко мое ясное…

Присел на краешек кровати и взял её холодные ладошки в свои руки.

— Нет. Не обидел, просто…

— Хочешь чего-нибудь? Попросить Веру состряпать чего-нибудь? Или…

— Ты так со мной возишься…

— Вот что. Совсем ты у меня раскисла. Сейчас ты приведи себя в порядок, подкрасься, и я кое-куда тебя свожу. Хорошо?

Знакомый маг-телепортист за определенную сумму готов был для Ингмара в лепешку расшибиться. Сума позволяла ему кормить семью и формально не зависеть от Координаторской, поэтому маг любил Ингмара со всей пылкостью. На этот раз любовь его несколько омрачалась поздним временем, в которое Ингмар заявился к магу. А Ингмару не нравилось, какими глазами маг глядит на Юту. Если бы маг не был единственным в городе телепортистом, Ингмар давно бы уже вызвал того на официальный поединок и с удовольствием бы разодрал в клочки. Но увы.

Впрочем, зная характер законной супруги мага и неприятную её, блеклую внешность, Ингмар магу иногда даже сочувствовал.

— Тот берег в Гурзуфе. Часа на четыре, — коротко потребовал Ингмар. На кухне мага вопил чайник, а в спальне — младенец. Жена мага высунулась из комнаты, зыркнула недовольно и спряталась. Пахло квашеной капустой и щелоком. Маг натянуто улыбнулся и махнул рукой — четыре так четыре. Просто сейчас уже на часах около восьми, а в полночь маг должен быть в постели с благоверной. Наверняка.

Гурзуф зато благоухал магнолиями и сиял полуденно. Ленивое море лизало камни, бормотало себе и вздрагивало под вскриками чаек. Зелень — потрясающе чистая, свежая зелень, небо — голубое невероятно, барашки на волнах — белоснежные. Бери краски и рисуй. Даже если не умеешь, все равно — бери.

И отгадал. Юта расслабилась, заулыбалась, куда-то исчезла из глаз тоска. Долго сидел на берегу, а она, сущее дитя еще, подбирала камешки и швыряла в воду. Жарко не было, весна и в Крыму крепко держалась своих прав.

Потом Юта нашла большую раковину и долго слушала ее, приложив к уху. Ползали меж камней маленькие крабики, а чайки падали в воду и поднимались, крепко уцепив трепещущих серебряных рыб.

В местном ресторане слушали простячку, сочно и густо выводящую "Гори, гори, моя звезда…". Со стороны — влюбленные: девушка робко улыбается, мужчина не замечает ничего, кроме её нежного личика. И простячка ушла, оставив тихо наигрывающий оркестр. Не разговаривали. Пили хорошее вино и свежую рыбу.

Возвратились в полночь в сибирскую недобрую весну.

Бедные мы, бедные, почему-то подумалось Ингмару. Живем здесь, распиханные к спичечные коробки панелек, как препарированные гады по ящичкам. Умудряемся всю жизнь ограничить двумя скверными комнатками, окнами с видом на помойки и груда пеленок — главное наше мечтание. И не думаем даже, что небо — синее…

* * *

Сохатая Анна написала донос на Ястреба Виктора. Дескать, он, зараза такая, по ночам не спит, а занимается черной магией, запрещенной Хартией баланса, а попутно заливает Анну водой и ночью же гремит тазами. Спать никакой возможности. Следовательно, Анна ради блага Баланса просит наказать Виктора за его черную магию и, желательно, куда-нибудь сослать. Вместе с его тазами и привычкой заливать соседей. А то сладу никакого, плитка отваливается!

Сохатый Виктор тоже успел написать кляузу на ведьмовку Анну, чернокнижницу и мракобеску, по ночам летающую на метле. Подал кляузу в тот же день, что и Анна — летунья— свой донос.

Пантера Елена потеряла всякий стыд и вовсю шлялась по мужикам, в том числе заглядывала и к супругу Волчицы Станиславы. И всё бы ничего, но поганка творила свои беззакония в хвостатом обличье, тем самым нарушая Хартию. Поэтому координаторам следует обратить на нее (поганку) самое пристальное внимание.

Лев Константинович, вопреки ожиданиям не Лев, а всего лишь Пернатый, интеллигентно недоумевал, как его несознательные знакомые из клана Волков могут увлекаться крайне опасными идеями областничества. Лев Константинович ни на что не намекал, но, может, следует провести с указанными знакомыми вразумляющую беседу? Возможно, тогда их сынок перестанет водить в подъезд целую компанию и бренчать с ними на гитаре?

Клара Вячеславовна совершенно точно знала, что Глава клана намеренно задерживает выплату пособия по старости. Нельзя ли сменить Главу или хотя бы выплатить Кларе Вячеславовне невыплаченное пособие?