Старый английский барон

На другой день начали собирать отряд, и Хьюсон, как обещал, убедил Эдмунда записаться одним из добровольцев. В отряд пожелали вступить также несколько знатных молодых людей, среди прочих — сэр Роберт и его брат Уильям. Мистер Уэнлок отговорил их, в самых ярких красках описав опасности предприятия. Кончилось тем, что сэр Роберт сослался на зубную боль и уединился в своей палатке. Эдмунд явился к нему туда и, судя о храбрости патрона по своей собственной, так обратился к сэру Роберту:

— Я весьма опечален, дорогой сэр, что нынче вечером мы окажемся лишены вашего общества, и, зная, как вы будете страдать из-за невозможности участвовать в сражении, хотел бы просить вашего позволения взять ваше оружие и девиз, — обещаю не опозорить их.

— Нет, Эдмунд, я не могу согласиться на это. Благодарю тебя за великодушное предложение, никогда его не забуду, но я не способен присвоить честь, заслуженную другим. Ты напомнил мне о моем долге. Я тоже отправлюсь, и мы с тобою поспорим за славу. Уильям пойдет с нами.

Через несколько часов они были готовы выступить. Уэнлоку с Маркхэмом и их приверженцам, чтобы сохранить доброе имя, пришлось вопреки своим намерениям участвовать в предприятии. С тяжелым сердцем они присоединились к отряду. Ехали в молчании, снося ужасы непроглядной ночи и тяготы размытых дорог. Обоз перехватили там, где и ожидали, и тотчас завязалась жестокая схватка. Некоторое время победа казалась сомнительной, но вот за спиною у англичан взошла луна, давая им преимущество. Они увидели расположение сил противника и не замедлили этим воспользоваться. Эдмунд, опередив остальных, вступил в схватку с предводителем французов и сразил его. Мистер Уильям устремился вперед, чтобы помочь своему другу, сэр Роберт — чтобы прикрыть брата, Уэнлок и Маркхэм последовали за ними, подгоняемые стыдом.

Томас Хьюсон и его товарищи дрогнули и отступили, французы, заметив это, перешли к нападению. Эдмунд бросился вперед, все знатные юноши последовали за ним, и, сломив сопротивление, они остановили подводы. Командующий отрядом призвал воинов не сдавать позиций, и вскоре противник был разгромлен, а провиант с триумфом доставлен в английский лагерь.

Эдмунд был представлен регенту как главный герой сражения. Ни у кого не повернулся язык молвить хоть слово против него; умолкли даже зависть и злоба.

— Приблизьтесь, молодой человек, — сказал регент, — дабы я мог пожаловать вам рыцарское звание, которое вы вполне заслужили.

Тут мистер Уэнлок не выдержал.

— Рыцарское звание — награда для джентльмена, — произнес он. — Оно не может быть присвоено крестьянину.

— О чем вы, сударь? — воскликнул регент. — Разве этот юноша — крестьянин?

— Да, — ответил Уэнлок, — и он не посмеет отрицать этого.

Эдмунд, смиренно поклонившись, молвил:

— Это правда, я крестьянин, и такая честь слишком высока для меня, ведь я всего лишь исполнил свой долг.

Герцог Йоркский, как никто гордившийся знатностью своего рода, немедля вложил меч в ножны.

— Хотя я не могу наградить тебя, как хотел, — сказал он, — я позабочусь, чтобы ты получил значительную часть сегодняшней добычи, и объявляю во всеуслышание, что ты первый в числе достойных воинов, отличившихся в этом сражении.

Томас Хьюсон и его товарищи имели жалкий вид, выслушивая со всех сторон порицания за свое бегство. Хьюсон был ранен, но сильнее раны уязвлен исходом своей неудачной затеи. Он не смел поднять глаз на Эдмунда, а тот, не ведая об их злых намерениях, старался всячески утешить провинившихся воинов. Он заступился за них перед командующим, оправдывая их поведение непредвиденными обстоятельствами. Тайно наведавшись к ним, он отдал им часть дарованной ему добычи; доблестью и благородными поступками он надеялся завоевать сердца тех, кто из зависти ненавидел и чернил его. Но когда ненависть порождена завистью к чужим достоинствам, каждое проявление таковых лишь предоставляет для нее новую пищу.

Далее следует еще один пропуск.

Знатные молодые господа, сочувствовавшие Эдмунду, не могли способствовать его возвышению, поскольку Уэнлок и его сообщники не упускали случая напомнить всем о низком происхождении юноши и укорить его за гордыню и заносчивое желание держаться с джентльменами как с ровней.

Несколько страниц рукописи далее невозможно разобрать. В них упоминается о смерти леди Фиц-Оуэн, однако ее причина не названа.

Уэнлок с радостью обнаружил, что его интриги возымели действие и с приближением зимы его вместе с остальными должны отозвать домой. Барон был рад предлогу послать за ними, поскольку отсутствие детей после кончины их матери стало для него невыносимо.

Далее в манускрипте опять много страниц испорчено, затем, однако, письмена становятся более четкими; остальной текст хорошо сохранился.