Статский советник Евграф Тулин [сборник]

– Может, рано ему, отец-государь, с нами сиживать? Не проверен в преданности тебе. Пока не по чину, не заслужил ещё! – уточнил атаман Творогов, переглянувшись с атаманом Чумаковом.

– Да бросьте вы плетень городить. Он нам предан, как и вы мне. Даже сомнений нет. Столько лет за волю бьётся. Все каторги и тюрьмы знает. У него одна дорога теперь, с нами! До самого конца! – ответил Емельян Иванович, ухмыльнувшись.

Гуляли до утра. Хлопуша сидел равным среди равных. Весело смеясь слушая чужие сказки и рассказывая свои. Иногда он забывал про свои рваные ноздри и исковерканное тюрьмами лицо. Когда вспоминал, от неудобства старался сидеть в пол бока к остальным или прикрывать рукавом одежды свои увечья. Впрочем, на них никто и внимания не обращал. Все, в весёлой компании, пили и гуляли от души.

Глава 7 Тонкости ювелирного дела. Империалы

Подъехав к дому китайца, Евграф вышел из пролётки и подошёл к двери. Постучался. Через некоторое время дверь открыл учитель Чан. Увидев Тулина, он пригласил его жестом пройти во внутрь помещения. Сыщик поклонился и вошёл.

– Здравствуй, уважаемый господин Евграф, молодой и мудрый мастер правды. Ни хао ма? – поприветствовал мастер Чан сыщика, при этом поклонившись ему. Чан всегда так высокопарно обращался к Евграфу. Добавляя к словам высокие характеристики человека. Видимо, так было заведено у него на родине, согласно правил этикета общения. Разговаривал он на китайском и ломанном русском языке. При чем так, что было понятно о чём он говорит. Это было приветствие по-китайски. Оно означало: «Хорошо ли вам?».

– Хао! Сесе, уважаемый учитель Чан. Хотел увидеть вас, – ответил Тулин, на смеси китайского и русского языка.

– Проходите, господин Евграф, время к гунгфу-ча. Составьте мне компанию, – ответил китаец и пригласил сыщика войти во внутрь дома.

Чайная церемония, гунгфу-ча, являлась одной из важных традиций того народа, откуда прибыл Чан. На взгляд сыщика, она была очень замудрённой и сложной. В России было проще. Но вслух он этого никогда не говорил, что бы не обидеть хозяина дома. Они вошли. Большое помещение, которое снимал китаец, напоминало зал для занятий. На одной из стен висели различные виды оружия: самострелы, пики, топоры, секиры. Некоторые из них были с одним, а некоторые с двумя острыми лезвиями. Имелись вилы, со странным названием – ча, похожие на обычную русскую рогатину. Различные мечи и сабли. Имелся молот – чуй, на ремённой рукоятке. Палка-копьё – шу. Кистень, цянь, похожий на небольшую железную палку. Плеть – бянь, с небольшим железным шариком на конце. Лук – гун, ничем особым не отличавшийся от русского старинного лука. Аркан – суо, мягкая, легко гнущаяся верёвка. Палки, имевшие несколько металлических колен, соединённых между собой цепями под названием – цзе бянь. Верёвки, длиной до шести аршин, с грузами – лю син чуй. Верёвки, длинной до двенадцати аршин, с крюками – фэй гоу. Имелись на стенах и вертикальные свитки, вместо картин. С изображениями замысловатых драконов, красивой и необычной природы, и иероглифами на китайском языке. В углу комнаты, за ширмой, располагалась бамбуковая циновка для сна. Чан спал практически на полу, и без подушки. Когда Тулин в первые дни знакомства выразил непонимание такой традицией, то тот объяснил это связью человека и земли. «Когда человек спит рядом с землёй, то она своей энергией наводит порядок в теле и мыслях человека. Совершенствует его, добавляет здоровья и мудрости», – пояснил китаец.

Вообще, в помещении, где жил, принимал гостей и тренировался мастер Чан, всё было устроено по китайскому принципу фэн-шуй. Философской практики размещения предметов, устройства быта человека с целью получения положительной энергии вселенной, энергии – ци. Китаец рассказывал, что раньше эти знания были доступны только Императорам, которые держали их в тайне для простых людей. Поэтому, согласно фэн-шуй, оружие размещалось только на одной стене, той которая соседствовала с оживлённой улицей. По фен-шую и словам Чана, оно защищало от негативных сил извне. В другом углу имелось ограниченное перегородкой место для питания. Там тоже лежали циновки. Вот туда и прошли Евграф и Чан.

– Для вас, господин Евграф, великий поборник правды, я заварю любимый чай императоров Китая, Си-Ху Лун-Цзин. Как вы знаете, в переводе это означает: «Колодец дракона с озера Си-Ху». Вы уважаемый и радостный гость для меня! – сказал Чан и приступил к подготовке чая.