Статус: все сложно

Теперь у вратаря российской сборной появился дополнительный повод не дать загнать шайбу в ворота, стоящие за его спиной. Или же не дать сделать это совершенно конкретному нападающему? Да, личное вышло на первый план, чему он не позволял случиться никогда раньше, но с этим бороться Макс не собирался. Впервые, пожалуй, они с братом настолько совпадали в желании отличиться. Марк поставил перед собой задачу забить, Макс — не дать этого сделать. И пусть хоть кто-то скажет, что он не выполнял свою работу в этот момент. В отличие от Марка, на которого уже стали спускать собак партнёры по команде.

Макс, не сдержавшись, растянул губы в улыбке. Хоть в чём-то он переиграет своего брата. Хоть в чём-то будет первым. И это принесёт ему извращённое, ни с чем не сравнимое удовольствие. Забрать у Марка то, что стало для того настолько важным. То, что было у него ещё до того, как Алиса появилась в их жизни — превосходство на поле.

Он не сразу понял, откуда внутри него поднялась такая волна чёрной ярости, что затопила собой всё нутро. Это был шторм в двенадцать баллов, сметающий на пути все преграды, выстраиваемые доводами разума. А потом до Макса дошло. Этот сукин сын намеренно ударил его клюшкой, провоцируя на то, что он и так готов был ему дать с лихвой.

И Макс сорвался. Стащил блокер и ловушку, сбросил шлем. Больше не было никого и ничего. Ни зрителей, что-то выкрикивающих с трибун, ни других игроков, ни лайнсменов… Только ненавистное лицо брата, по которому так и хотелось врезать особенно сильно, чтобы увидеть кровь, чтобы в сбитых на руках костяшках пальцев угнездилась тупая боль.

Их пытались растащить, но Макс рвался к брату точно также, как и Марк к нему. Уши заложило ватной тишиной, злоба была такой испепеляющей, что у него сорвало все планки. Не чувствуя боли от ударов, которые ему нанёс брат, не замечая, что разбил тому губу до крови, Макс пытался снова и снова достать Марка.

Его оттащили, удерживая сразу втроём. Он даже не видел, кто, не слышал, что кричат прямо ему в лицо. Но стоило кому-то включить в голове Макса все звуки, как он скорее почувствовал, а не услышал то, что процедил Марк:

— Не радуйся, что разбил мне морду! Зато я снова трахал её, слышишь?!

Последние слова эхом забились в воспалённом мозгу. Но, в противовес ярости, которая до сих пор владела Марком, внутри Макса разлилось ледяное спокойствие.

Абсолютная неизбежность. Он понял, что случилось то, чего ждал. То, о чём знал с той самой минуты, когда понял, что Алиса и Марк непременно увидятся. Был ли он уверен, что у брата нет никакого желания снова быть с Алисой? Наверное, нет. И ему было наплевать на причины, по которым тот мог снова захотеть лечь с ней в постель. Сейчас — особенно, ведь всё уже случилось. Макс сразу поверил словам брата. Сам не мог понять, почему так быстро и без сомнения, но поверил в них безоговорочно.

Макс скривился. Пока он был на раскатке или тренировке, Алиса пошла в постель к его брату. Так мерзко он не чувствовал себя никогда.

Но это чувство тоже растаяло так же быстро, как агрессия и ненависть. Или скорее покрылась льдом, гораздо более прочным, чем тот, что был залит в хоккейную коробку.

Сборная смогла выйти вперёд довольно быстро. К удалению, которое схлопотал Марк за драку, бонусом шло дисциплинарное взыскание за атаку на вратаря. Что ж, вполне заслуженно, что и говорить. Но это не принесло Максу удовлетворения. Он вообще ощущал только пустоту. Какую-то особенно иссушающую, больше похожую на чёрную дыру.

Все действия выполнял чётко и быстро. Правда, пропустил в сетку одну «банку», но зато отлично отстоял на буллитной серии. И хоть в чём-то был собой доволен.

Послематчевое время, которого он так ждал, чтобы увидеть Алису, теперь показалось пустой тратой нервов. Разговора было не избежать. Он просто не хотел и дальше делать вид, что ничего не знает, и что случившееся на поле — незначительный эпизод. Но всё это будет впустую. Он всё решил. Сразу и бесповоротно, как только услышал слова Марка.

Алиса, как он и предполагал, была в её номере. Открыла ему дверь, и по позвоночнику Макса прошёл холодок. Ему казалось, что перед ним стоит незнакомка, которую он видит впервые.

Она обхватила себя руками и отступила, давая ему возможность войти. Что Макс и сделал, быстро осматриваясь, будто рассчитывал увидеть Марка в постели Алисы. Чёрт, как всё это по-идиотски отвратительно.

— Почему ты мне не сказала? — задал он тот вопрос, который мучил его больше остальных.

Почему она, мать её, ничего не сказала? Собиралась ли вообще это сделать? Или видела в нём только влюблённого лоха, которого они вдвоём с Марком бы водили за нос? Может, рассчитывала, что он, как почётный рогоносец, будет спокойно уезжать на сборы и выездные матчи, а Марк в это время будет её потрахивать? Заменять, так сказать, идиота-мужа?

— Мы не виделись после этого.

— Окей. Тогда задам вопрос иначе. Ты бы мне сказала сама?

— Нет.

Она ответила слишком поспешно, будто знала, что Макс спросит, и в результате раздумий пришла к выводу, что врать не станет. И на том спасибо.

— Почему?