Ставка на мертвого жокея

— Спасибо за компанию, мистер Барбер, — ответил Смит, задерживая его руку в своей и глядя на него из машины. — Было очень приятно. Надеюсь в скором времени вас увидеть. Возможно, мы принесем друг другу удачу.

— Наверняка, — усмехнувшись, сказал Барбер. — Я всегда дома для тех, кто выигрывает при ставках восемнадцать к одному.

Смит улыбался, не выпуская руку Барбера из своей.

— Возможно, что в ближайшие дни у нас будет даже нечто получше ставки восемнадцать к одному.

Он помахал ему, и Барбер захлопнул дверцу. Смит влился в поток автомашин, чуть было не вызвав столкновение двух малолитражек позади.

Чтобы объявиться снова, Смиту потребовались две недели. С самого начала Барбер знал: что-то назревает, но ждал терпеливо, любопытствуя и забавляясь, обедая в хороших ресторанах, где Смит считался завсегдатаем, посещая с ним художественные салоны, слушая его рассуждения об импрессионистах, посещая бега и чаще выигрывая, нежели проигрывая благодаря информации, которую Смит получал от людей с поджатыми губами, вертевшихся у касс. Барбер делал вид, что ему нравится этот умный человечек больше, чем на самом деле, а Смит, в свою очередь, — и Барбер знал это, — делал вид, что Барбер нравится ему больше, чем на самом деле. Это было своего рода завуалированное циничное обхаживание, в котором ни одна сторона еще не раскрыла свои карты. Только в отличие от обычных обхаживаний первые две недели Барбер не мог догадаться, что именно Смиту от него нужно.

И вот однажды, поздно ночью, после обильного ужина и хождений по ночным клубам, когда Смит казался непривычно молчаливым и поглощенным своими мыслями, они стояли перед отелем Смита, и тут он сделал свой ход. Была холодная ночь, на улице ни души, не считая проститутки с собакой, которая, проходя мимо, бросила на них безнадежный взгляд.

— Вы будете у себя в отеле завтра утром, Ллойд? — спросил Смит.

— Буду, — ответил Барбер. — А что?

— А что? — рассеянно повторил Смит, глядя вслед явно продрогшей женщине с пуделем, которая спускалась по безлюдной темной улице. — А что? — Смит некстати захихикал. — Мне хотелось бы вам что-то показать.

— Буду все утро дома, — ответил Барбер.

— Скажите, друг мой, — сказал Смит, касаясь рукой в перчатке рукава Барбера, — а вы не задумывались, почему я так часто встречался с вами последние две недели, щедро угощал хорошей едой и поил лучшим виски?

— Потому, что я очаровательный, интересный и развеселый парень, ответил Барбер, ухмыляясь. — А еще потому, что вам от меня что-то нужно.

Смит рассмеялся, на этот раз громче, и погладил рукав Барбера.

— А ведь вы не полный идиот, дружище, верно?

— Верно, не полный, — подтвердил Барбер.

— Скажите, дружище, — почти шепотом сказал Смит. — Вам не хотелось бы заработать двадцать пять тысяч долларов?

— Что? — спросил Барбер, будучи уверенным, что ослышался.

— Тс-сс, — сказал Смит, вдруг весело улыбнувшись. — Подумайте над этим. Увидимся утром. Спасибо, что меня проводили.

Он отпустил руку Барбера и направился к отелю.

— Смит! — позвал его Барбер.

Смит игриво прижал палец к губам.

— Тс-сс. Спокойной ночи. До утра.

Барбер проводил его взглядом до вращающихся стеклянных дверей, которые вели в просторный, залитый светом вестибюль, где не было ни души. Барбер шагнул было следом за ним, но остановился, поднял воротник и медленно пошел к своему отелю.

«Я так долго этого ждал, — подумал он, — что могу подождать и до утра».

На следующее утро Барбер еще лежал в постели, когда дверь отворилась. Шторы были задернуты, и пока Барбер дремал в темном номере, в его сонной голове сверлило: «Двадцать пять тысяч, двадцать пять тысяч…». Услышав, что дверь отворилась, он открыл глаза. В дверном проеме вырисовывалась плотная фигура мужчины невысокого роста, подсвеченная бледным светом из коридора.

— Кто тут? — спросил Барбер, продолжая лежать.

— Извините, Ллойд, — сказал Смит. — Спите, спите. Я зайду позже.

Барбер разом сел.

— Смит! — воскликнул он. — Входите.

— Мне неловко вас беспокоить…

— Входите, входите!

Барбер встал с кровати, пошел босиком к окну, раздвинул шторы и выглянул на улицу.

— Господи, что вы знаете, — сказал он, поеживаясь и прикрывая окно. Какое солнце! Закройте дверь.

Смит закрыл за собою дверь. На нем было серое твидовое пальто английского покроя и мягкая фетровая шляпа, а в руке он держал большой конверт из плотной бумаги. Он выглядел свежеотмытым, выбритым и давно проснувшимся.

Щурясь от яркого солнца, Барбер надел халат, мокасины и закурил.

— Извините, — сказал он, — я хочу умыться.

Он зашел за ширму, отгораживающую раковину и биде. Пока он тщательно умывал холодной водой лицо и смачивал волосы, он слышал, как Смит подошел к окну, мелодично напевая тенорком, не фальшивя, арию из оперы, которую Барбер наверняка слышал, но не мог припомнить названия. «Ко всему прочему, — подумал Барбер, причесываясь, не щадя волос, — держу пари, что этот сукин сын знает пятьдесят опер».

Барбер вышел из-за ширмы с почищенными зубами, причесанный, чувствуя себя свежее и не в столь невыгодном положении.