Стеклянные дома

 - Расскажите мне об убийства мадам Кэтлин Эванс.

*   *   *

Этот разговор повторял беседу, состоявшуюся между шефом-суперинтендантом Гамашем и судьей Кориво через несколько дней после операции.

Судебное разбирательство, конечно же, было отложено. Морин Кориво вместе с Барри Залмановицем отправилась в апартаменты Гамаша, чтобы обсудить дело и то, что должно произойти после.

Когда они постучали в дверь квартиры на втором этаже в монреальском квартале Утрмон, Гамаш открыл дверь лично.

 - Bonjour, - поздоровался он им. - Спасибо, что приехали.

Гамаш повел их в гостиную, визитеры за его спиной переглянулись. Они слышали о серьезном ранении шефа-инспектора Лакост. И читали предварительные отчеты, составленные старшими офицерами. Включая рапорт шефа-суперинтенданта Гамаша.

Из слухов, которыми полнились кулуары правительственных зданий, они знали, что и сам Гамаш получил некоторые ранения. Но они не были готовы увидеть лицо, сплошь покрытое кровоподтеками, едва открывающийся глаз. Раны, оставленные ботинками, содравшими плоть с костей.

Когда Гамаш открыл им дверь, судья Кориво заглянула ему в глаза, опасаясь, что те стали пустыми и холодными из-за событий, произошедших в деревне, в лесу. Что теплоту вытеснила горечь. А доброту жестокость.

И что из них полностью исчезла учтивость.

Боль, которую она увидела в его взгляде, новой не была, как не была она и физической. Она всегда присутствовала в глазах Гамаша, как астигматизм, означающий, что тот видит вещи немного не так, как все остальные.

Он видел худшее из проявлений человеческой природы. Но видел и лучшее. И Морин Кориво с облегчением поняла, что порядочность никуда не делась. И стала гораздо сильнее боли. Сильнее, чем прежде.

 - Спасибо за цветы, - Арман указал на жизнерадостный букет в вазе на столике.

 - Всегда пожалуйста, - ответила судья Кориво.

Карточка содержала лишь одно слово. «Merci».  Подпись:  «Морин Кориво и Джоан Бланшетт».

Судья Кориво никогда не обсуждала ни с кем свою личную жизнь, но посчитала необходимым позволить Гамашу узнать о ней хотя бы это. Да и Джоан настаивала.

Она осмотрела комнату, в которой оказалась. Это была pied-à-terre* (*второе жилье), как она знала. Их настоящий дом располагался в маленькой деревеньке. Квартира с одной спальней была в классическом стиле утрмонских двухэтажек. Высокие потолки, комната просторная, светлая и приятная, с книгами на полках и столиках. Повсюду разложены «La Presse», «Le Devoir», «The Gazette», но они не создают беспорядка.

Обжитая гостиная с уютными креслами и диваном. В мягких теплых тонах. В такой комнате они с Джоан с радостью смогли бы жить.

В гостиной находился еще один человек, опиравшийся на трость.

 - Полагаю, вы знакомы с инспектором Бовуаром, - представил гостя Гамаш, и они обменялись рукопожатиями.

 - Как себя чувствуете? - обеспокоенно спросил Барри Залмановиц.

 - Это больше для эффекта, - уверил его Жан-Ги, помахав тростью перед собой.  Как - он миллион раз это видел - делала Рут. И мимолетом подумал, что будет, если он назовет Генерального прокурора идиотиной.

 - Как там шеф-инспектор Лакост? - поинтересовался прокурор.

 - Мы отправимся в больницу сразу же, как только закончим наш разговор, - ответил Гамаш. - Утром я говорил с ее мужем, и тот сказал, что в ее мозге регистрируют активность.

Гости кивнули. Это была хорошая новость, что тут еще скажешь.

 - Думаю, с моей женой вы не встречались? - спросил Гамаш, когда из кухни с подносом с прохладительными напитками вышла Рейн-Мари.

Забрав у нее поднос, он представил жену судье Кориво.

 - А со мной вы уже встречались, конечно, - проговорил месье Залмановиц. - Я допрашивал вас, как одну из свидетелей. Именно вы обнаружили тело Кати Эванс.

 - Oui, - подтвердила Рей-Мари. - Не будете возражать, если я присоединюсь к вашей компании?

 - Конечно нет, - уверила ее судья Кориво, все время обдумывавшая - стоит ли, на самом деле, возражать, и нужно ли пригласить судебного секретаря, чтобы застенографировать всю беседу.

Хотя, уже слишком поздно. В общем водовороте необычных событий данное отступление от нормы простительно,  его вообще можно игнорировать.

Судья Кориво повернулась к шефу-суперинтенданту Гамашу и генеральному прокурору Залмановицу.

 - Эту встречу я назначила вам два дня назад, в моем офисе. Но, естественно, было бы глупо не понимать, что за это время многое изменилось. Однако есть неизменные вещи. Под судом по-прежнему женщина, обвиняемая в убийстве Кати Эванс. Мне нужно знать, на самом ли деле вы считаете ее виновной, или это часть долгосрочной и детально проработанной схемы.

Она переводила взгляд с одного на другого, потом остановила его на Гамаше. Архитектору. Лидеру, приведшему их всех к нынешнему положению вещей.

 - Расскажите мне, - попросила судья Кориво, - об убийстве Кати Эванс.