Стеклянные дома

Судья развернулась к Гамашу, и перед ее взором предстали заголовки в прессе, один противней другого. Телерепортажи «Расследования» Enquête. Выкрики в адрес шефа-суперинтенданта от кружащих, как стервятники, журналистов, привлеченных запахом крови и кишок. Надеющихся своими острыми вопросами и намеками подтолкнуть его к краю.

Новый глава Сюртэ, кричали они, вылез из своей норы. Некомпетентен. Человек хороший, но лучшее у него давно позади. А может быть, как стали они предполагать недавно, не настолько уж он и хороший. Раз допустил такой разгул преступности. Может быть он, как и его предшественники, замешан во всем этом.

Гамаш принимал их слова, и многое другое. По сути, он надеялся, что так и будет. Он пестовал этот образ себя и всего Сюртэ в целом. Нужно, чтобы картель не принимал его личность всерьез.

Квебек превратился в Додж-Сити, а Маршалл Диллон дремлет.

Но он не дремал. Он ждал. Ждал. Копил силы.

И не только шеф-суперинтендант, понимала судья. Такое невозможно без вовлечения хотя бы части высокопоставленных офицеров. Небольшой группы мужчин и женщин.

Небольшой, но могущественной.

 - Вам известно, кто он - этот глава картеля? - судья Кориво изучающе смотрела на Гамаша. - Конечно, известно. Это обвиняемый? - Она задумалась на секунду и покачала головой. - Но это же бессмысленно… К вам пришли и во всем признались, так? Если только вы не лжете.

Она перевела взгляд с Гамаша на Залмановица.

 - О, тот, кого мы обвиняем и есть убийца Кати Эванс, - уверил ее Гамаш. На этот раз Барри Залмановицу удалось не посмотреть на своего собрата по заговору. Но прокурор был удивлен.

Прозвучала еще одна ложь. Хотя теперь это уже не имело значения. Так много дерьма разлилось вокруг. Но зачем об этом врать? Он припомнил недавнее перешептывание между Гамашем и его заместителем.

И как Гамаш упал на жесткую скамью, уронив голову.

До конца еще далеко. А он был тут. Дьявол был среди них.

Теперь все в руках судьи Кориво. Она знает, понял Залмановиц, что ей солгали. И не только в ее кабинете, но и там, в зале суда. Что гораздо серьёзнее. Дача ложных показаний. Искажение правосудия. Никто не понимает этого лучше трех человек, сидящих сейчас в ее кабинете. И неважно, что она грозилась арестовать Гамаша за убийство. Всем им ясно, что за этим обвинением ничего не последует.

Его намерением, пусть даже ошибочным, являлось спасение жизней, а не лишение их.

Но лжесвидетельство?  Этого простить нельзя.

Они сидели молча. Морин Кориво решала, как поступить. Отдать их под арест? Отправить дело на пересмотр? Отпустить обвиняемого на свободу? Именно этого требовал от нее долг. И никто не понимал всего лучше трех человек в кабинете.

Морин сидела, не шевелясь. Но они слышали ее дыхание, как у человека, только что преодолевшего крутой лестничный марш.

 - Мне нужно время, - наконец сказала она. - Чтобы обдумать услышанное.

Судья поднялась, мужчины последовали ее примеру.

 - Я вернусь к нашему вопросу и приму решение до начала завтрашнего утреннего заседания. К восьми. Думаю, вы понимаете, каким будет мое решение. Подготовьтесь.

 - Да, Ваша честь, - ответил Гамаш. - Спасибо, что выслушали нас.

Судья Кориво пожала протянутую Гамашем руку, потом ее взгляд переместился на Генпрокурора:

 - Извините.

Когда дверь за ними закрылась, Гамаш взглянул на часы на запястье, и торопливо зашагал по коридору. Залмановиц старался от него не отставать.

 - Звучало не особо обнадеживающе, - заметил он. - Она придет за нами, как думаете?

 - Думаю, да, - ответил Гамаш. - Выбора у нее нет. Мы отдавали себе отчет в том, что может произойти, когда брались за это дело. Но мы не знали, что судья Кориво способна поступить так, как только что поступила.

 - Вздернуть нас? - уточнил Залмановиц.

 - Нет. - Гамаш остановился, и провернулся к прокурору. - Отпустить нас. - Он протянул прокурору руку. - Здесь я тебя покину.

 - Можно и мне пойти?

 - Вы, месье, сделали более чем достаточно. Скоро на вашу голову польется презрение, независимо от того, чем все закончится, от людей, вам небезразличных. От коллег. Друзей. Даже может быть от семьи. Надеюсь, что глубоко в душе вы знаете, что поступили правильно.

Барри Залмановиц постоял,  улыбался.

  - Знаю. И, может быть, перед другими мне будет сложно держать ответ, но зато перед своей большой вонючей совестью я чист.

Он протянул руку Гамашу и почувствовал легкое пожатие.

 - Это случится сегодня ночью, верно?

Гамаш не ответил и Залманович, крепче сжав его руку, произнес:

 - Удачи! - Потом добавил, - Merde.

 - Спасибо, месье Залмановиц, - поблагодарил Гамаш в ответ, на удивление точно сымитировав интонации судьи Кориво. А потом уже от себя: - Merci.

*   *   *

Оставшись одна, Морин Кориво откинулась на спинку кресла и уставилась перед собой.  Что же она только что сделала?

Тому, в чем признались Гамаш и Залмановиц, не было оправдания. Подрыв правосудия. И где?! Во Дворце правосудия! Но может быть, как сказал Ганди, есть высший суд...

О чем не упоминал Ганди, и что было бы полезно помнить - не только суд бывает высшим, высокой может быть и цена. Иногда гораздо выше, чем предполагалось.