Стеклянный человек

И тут меня как молнией пронзило! Я понял, чего добивались от меня учителя. Соединять буквы – в сочинение, части – в человечка, грачей – в запах весны. Люди вокруг верили, что вещи связаны. Верили, что киргизская девочка на картине куда-то идет. Дураки. Я видел, что девочка застыла в полуденном ужасе. Она смотрит на раскаленный шар над солончаковой степью. Пустынный шар в пустой пустыне. Через мгновение он разорвется и сожжет все, что освещал. Нет никакой школы, нет никакой дороги, книги в ее руках – разноцветные пятна. Девочка распадалась в девочку.

* * *

До конца школьных лет я писал такие сочинения, какие нужно было писать. Я был как маньяк, сшивающий части в бывшее тело. Вставлявший руку в пазух спины и чревовещавший: эта картина пахнет весной, а эта – горячим песком. Рыбой и морем пахнет рыбак. Литература не пахнет никак.

К старшим классам я окончательно потерял интерес к писательству. Выпускное сочинение предлагало ответить на вопрос «Кем я хочу стать?». Я ответил, что хочу стать ювелиром. Так я воплотил мечту родителей и учителей – соединять части в целое, бусы в ожерелье. Делать красиво, получать денежки.

Кажется, в финале полагается сказать: «Но все-таки я стал писателем». Но я в этом не уверен. Уверен только, что не стал ювелиром. И жизнь как бусы – идет по кругу. А я как девочка с картины – навстречу солнцу.

Дед Мороз и медаль Грибоедова: рассказ о том, что все продается – даже литературная слава

Он попросил: «Называй меня просто Сергей». От «Сергея Александровича» он устал на работе. А работал он богачом. Во всяком случае, для писательского союза, куда принес свои стихи. Не помню, как мы об этом узнали, но с утра все только и говорили: приедет он, Сергей Александрович Камынин. Бизнесмен. Его должен был принять заместитель председателя номер один, заместитель номер два. И я. Мне отводилась роль пажа, а им – охотника и гончей, загоняющей зверя в капкан.

Я встречал Камынина на улице. Он вылез из джипа, отправил водителя искать парковку и направился ко мне. Одеты мы были одинаково бедно. Только я литературный работник, а он миллионер в джинсах и пиджаке, под которым – майка с Майком Тайсоном. Я открыл дверь перед Камыниным и повел в кабинет, где два зампредседателя засели, улыбаясь, как пара капканов.

Накануне они решали: приводить ли кабинет в порядок, бриться ли? И решили, что не нужно – так правдоподобней. Поэт-богач приходит не за офисной фальшью, а к людям, какими их создал бог – небритыми и выпившими.

Камынина посадили на диван: здесь специально разобрали островок среди груды книг. Ими были завалены все поверхности в кабинете. На столе зампредседателя, кроме книг, стояли пепельница, большая немытая кружка и бутылка коньяка. Камынину все нравилось.

Начался разговор про литературу. Довольно быстро все мы признали, что современная никуда не годится. Особенно стихи.

– А свою книжку вы почему не принесли?

– У меня ее нет, – ответил Камынин.

– Ка-а-ак нет? Обязательно нужно издать!

Это был первый крючок, зацепившийся за жабры поэта. Ему нужна была книга. В твердом переплете, с предисловием. И писательский союз согласился ее издать.

Заместителям казалось, что они видят Камынина насквозь: олигарх, графоман, тщеславец. На самом деле все было наоборот: Камынин видел всех. Он дал себя «обработать». Это было похоже на то, как взрослый, играя в прятки с ребенком, позволяет найти себя в шкафу – пусть малыш порадуется.

Так союз получил от Камынина денежный взнос. Первый председатель мечтал, что это будет сумма вроде той, что Настасья Филипповна бросила в камин. На самом деле Камынин внес гораздо меньше, тысяч двадцать рублей. В союзе немного подкисли: все рассчитывали хотя бы на сотню, а лучше – на полмиллиона.

Тогда было принято решение заманить Камынина на новогодний корпоратив и там вручить ему награду – медаль с профилем классика, Александра Сергеевича Грибоедова. Камынин, получив медаль, распробует вкус славы. И захочет еще. Еще и еще захочет он! И уже не отделается двадцатью тысячами. Нет!

Новый год писатели отмечали в банкетном зале на Лубянке: одна из «силовых структур» сдала зал в аренду. Зал был огромный, с роялем. У входа дежурила пара солдат. Моей задачей было встретить и привести Камынина. Также мне поручили сопроводить трио музыкантов.

Музыканты пришли раньше Камынина: красивый скрипач, некрасивый виолончелист и милая пианистка. Играли они за еду. Буквально. Но отказывались есть до выступления.

Камынин задерживался. Сначала на час, потом на два, а потом его вовсе перестали ждать. И напились. Кричали тосты, играли в резиночку, в лопни-шарик. В итоге на празднике осталось четверо трезвых – я и трио.