Стелла

– Вот он … Джаспер, – сказал он, сделав паузу перед именем, убрал руку и отошел от нее. Стелла повернулась со странной застывшей улыбкой на лице, той застывшей улыбкой, которой она научилась приветствовать его.

Он поднялся по тропинке своим быстрым и необычным сдержанным шагом, протянув руку. Он бы заключил ее в объятия и поцеловал, если бы осмелился. Но он не мог. При всей своей решимости и решительности он не посмел. Было что-то, какой-то таинственный ореол вокруг его жертвы, который держал его почти на расстоянии вытянутой руки; это было так, как если бы она окружила себя магическим кругом, который он не мог пройти.

Он взял ее руку, поднес к губам и поцеловал, его глаза с жадной тоской впитывали ее красоту и грацию.

– Моя дорогая, – пробормотал он своим мягким, низким голосом, – так поздно. Ты не простудишься?

– Нет, – сказала она, и, как и ее улыбка, ее голос казался спокойным и заученным. – Я не простужусь, я никогда и ни при каких обстоятельствах не простужаюсь. Но я только что послала в дом Фрэнка, он ужасно кашлял, он совсем не кажется сильным.

Джаспер нахмурился от нетерпения.

– С Фрэнком все в порядке, – сказал он, и в его голосе послышалась нотка ревности. – Не слишком ли ты беспокоишься о мальчике, ты тревожишься без причины.

– Тревожусь, – повторила она, готовая встревожиться при этом слове. – Я … не думаю, я надеюсь, что я не встревожена. С чего бы мне бояться? – с тревогой спросила она.

Ревность становилась все более явной.

– Нет никакой причины, – коротко сказал он. – С мальчиком все в порядке. Он промочил ноги и простудился, вот и все.

Стелла улыбнулась.

– Да, это все, – сказала она, – конечно. Но странно, что доктор Гамильтон не отходит от него.

– Возможно, он не помогает доктору, – возразил он. – Мальчики всегда небрежно относятся к себе. Но не позволяй Фрэнку поглощать весь разговор, – сказал он. – Давай поговорим о себе, – и он снова поцеловал ей руку.

– Да, – послушно ответила Стелла.

Он взял ее руку в свою и сжал.

– Я пришел поговорить с тобой сегодня вечером, Стелла, о нас, дорогая. Я хочу, чтобы ты была очень добра ко мне!

Она смотрела вперед на освещенную комнату с тем же застывшим выражением лица, терпеливо, послушно ожидая, что он продолжит. Ни в ее прикосновении, ни в ее лице не было никакого отклика. Он заметил это, он никогда не упускал этого из виду, и это сводило его с ума. Он крепко стиснул зубы.

– Стелла, я месяц за месяцем ждал, чтобы сказать то, что собираюсь сказать сейчас, но я не могу больше ждать, моя дорогая, моя родная, я хочу, чтобы брак состоялся.

Она не вздрогнула, но повернулась и посмотрела на него, и ее лицо блеснуло в темноте, и он почувствовал слабую дрожь в руке, заключенной в его.

– Ты ничего не скажешь? – спросил он через мгновение, почти сердясь из-за бури страсти и дышащей нежности, которая овладела им. – Тебе нечего сказать, или ты скажешь "нет"? Я почти ожидаю этого.

– Я не скажу "нет", – сказала она наконец, и ее голос был холодным и напряженным. – У тебя есть право, право, которое я тебе дала, требовать выполнения нашей сделки.

– Боже милостивый! – он страстно ворвался в разговор. – Почему ты так говоришь? Неужели я никогда, никогда не смогу завоевать твою любовь ко мне? Ты никогда не забудешь, как мы встретились?

– Не спрашивай меня, – сказала она почти умоляюще, и ее лицо задрожало. – Действительно … Действительно, я стараюсь, стараюсь … изо всех сил стараюсь забыть прошлое и доставить тебе удовольствие!

Было жалко слышать и видеть ее, и у него болело сердце, но это было и за себя, и за нее.

– Ты сомневаешься в моей любви? – хрипло сказал он. – Ты думаешь, что какой-нибудь мужчина мог бы любить тебя больше, чем я? Для тебя это ничего не значит?

– Да, да, – сказала она медленно, печально. – Я … я … – затем она посмотрела вниз. – Почему ты говоришь о любви между нами? – сказала она. – Проси меня, скажи мне сделать что-нибудь, и я сделаю это, но не говори о любви!

Он прикусил губу.

– Хорошо, – сказал он с усилием, – я не буду. Я вижу, что пока не могу тронуть твое сердце. Но время придет. Ты не можешь противостоять такой любви, как моя. И ты позволишь нашему браку состояться в ближайшее время?

– Да, – просто ответила она.

Он поднес ее руку к губам и жадно поцеловал, и она подавила дрожь, которая угрожала овладеть ею.

– Скоро, – пробормотал он, когда они шли к дому, – я имею в виду совсем скоро, до наступления зимы.

Стелла ничего не ответила.

– Пусть это будет в следующем месяце, дорогая, – пробормотал он. – Я не буду чувствовать уверенности в тебе, пока ты не станешь моей собственной. Как только ты станешь моей вне всяких сомнений, я научу тебя любить меня.

Стелла посмотрела на него, и странная, отчаянная улыбка, более горькая и печальная, чем слезы, засияла на ее бледных губах. Научить ее любить его! Как будто можно научить любви!

– Я не боюсь, – сказал он, отвечая на ее улыбку, – никто не смог бы противостоять этому, даже ты, хотя твое сердце непреклонно.

– Дело не в этом, – сказала она тихим голосом, думая о тупой боли, которая была ее жалким уделом днем и ночью.