Стена

А, можетъ быть, только побитыя и помятыя въ работ тла ихъ лежали въ пустомъ сара, а сами они, иные, были подъ свтлымъ небомъ, въ вольныхъ поляхъ, въ раскатистыхъ саняхъ, уносящихъ въ снговые просторы, въ погромыхивающей телг, пробирающейся вечеркомъ съ базара къ тихой лсной деревеньк, на вечерней уличк, еще не проглянувшей изъ поднятой стадомъ пыли и уже поющей ночныя псни подъ дробный топотъ и играющiй двичiй смхъ.

А, можетъ быть, были все тутъ же, и снился имъ все тотъ же сыпучiй кирпичъ им щебень, неоплаченные долгiе дни и дождь, дождь, и сухой стукъ, и сверкающiя у ногъ мотыги.

- Подымайся! - толкалъ ногой приказчикъ въ покачивающiяся синiя колни. - Хозяинъ ждетъ!..

Мычали и протирали глаза, скребли въ головахъ и глядли въ ржущiй свтъ входа.

За спиной Василiя Мартыныча отворилась дверь, и выглянулъ тоненькiй землемръ.

- Эй, кто-нибудь!..

Былъ онъ безъ кителя, въ зеленыхъ носочкахъ. Щурился отъ ударявшаго въ крыльцо солнца и не видлъ Василiя Мартыныча.

- Какъ тебя… Андрюшка! Кто тутъ за рабочими ходилъ?..

- Очень хорошо-съ! - злымъ голосомъ сказалъ Василiй Мартынычъ. - здите въ чужое мсто да безобразничаете!..

- Что такое?…

- Вы вотъ что такое, а я хозяинъ здсь! Людей споили… Я самому губернатору буду жаловаться… лично самъ… Очень замчательно! Окна бьете!..

- Ну… вы, пожалуйста…

И хлопнулъ дверью.

ХХ.

Изъ сарая выбирались рабочiе.

Вышелъ, поскребывая въ голов, Трофимъ, посмотрлъ на солнышко и почесался. За нимъ вывалился Михайла, хватилъ рукой по мокрой трав и потеръ лицо. Выходили, сырые и всклокоченные, ничего не видя отъ солнца, почесывались и потирали глаза. Плевали въ ладони и приглаживали волосы.

Приказчикъ поталкивалъ, мотая головой къ крыльцу.

- Ближе подходи. Вонъ онъ, на крыльц сидитъ… Всхъ сейчасъ вонъ…

- Не вс мы… - мялся, оглядываясь, Трофимъ. - Солдата не видать…

- И безъ солдата хорошъ… Иди, что стали-то! Пить, такъ васъ…

- Сюда подходи! - кричалъ Василiй Мартынычъ, захваченный привычнымъ дломъ. - Пьянствовать я васъ порядилъ? Кирпичъ задерживать?

- Ну и што? - хмуро отозвался Трофимъ. - Ну?

- Ну?! Вонъ вс, къ чортовой матери! Вотъ что! Сейчасъ сдай струментъ, чтобъ духу не было! Пьяницы-подлецы!

- Давай расчетъ, сами уйдемъ…

- Расчетъ?! Нтъ, ты у меня теперь походи за расчетомъ!

- Давай пачпорта и расчетъ! - упрямо твердилъ Трофимъ. - Не можешь задержать, мы теб не крпостные…

- А вотъ мы посмотримъ! Пачпорта у меня черезъ станъ получишь… тамъ условiе прочитаемъ, кто что… Маршъ отседа! Разговору не будетъ.

- Это почему такой?! - появился солдатъ.

Его блая съ горошкомъ рубаха была изодрана по рукавамъ въ ленты, лицо еще больше запухло и посинло, и голосъ шелъ, какъ изъ бочки.

- Вотъ это самый язва и есть… - суетливо докладывалъ приказчикъ. - Все морду наливалъ да мутилъ, только и дловъ…

- Вмст пьянствовали-то! Валяй! А кто подносилъ-то? Кто покупалъ?

И говорилъ, и смотрлъ лниво. И такъ лниво-спокойно говорилъ, что Василiй Мартынычъ поврилъ и пытливо взглянулъ на приказчика.

- Вонъ что-о!..

- Я… теб подносилъ?! Кого угодно допросите… Безстыжiе твои глаза! Чтобы я…

- А намедни кто кирпичъ продавалъ? А-а… Струсила собачка!

Солдатъ слъ на траву и принялся свертывать покурку.

- Я продавалъ?! - всплеснулъ руками приказчикъ. - Да вотъ… убей меня Богъ…

- Вонъ что-о!

Василiй Мартынычъ поднялся и пошелъ къ лошади. За нимъ, распинаясь и призывая въ свидтели всхъ, подвигался поодаль приказчикъ.

- Теперь вотъ и выкуси патронъ! - сказалъ солдатъ, щурясь и облизывая бумажку.

- Ваша милость, отдай расчетъ… Работа негодяшшая… Рубаху не сымай…

- Такъ онъ и да-алъ! Ему, небось, каждый пятакъ - рупь, - лниво бросалъ солдатъ. - Эхъ, пойду-ка я счасъ на праходы, въ Коломну… ничмъ канители-то съ вами разводить… Сейчасъ сорокъ цлковыхъ!

Растерянно смотрлъ Трофимъ на сбившуюся въ кучку артель.

Галдли, спорили и требовали идти въ городъ и жаловаться.

- Жалуйся! можете! - кричалъ Василiй Мартынычъ. - Я еще самъ къ губернатору поду. Я за самоуправство въ острогъ засажу!

- Что я говорилъ! Теперь сколько денъ потеряемъ…

- Ничего не обозначаетъ… - отзывался солдатъ, покуривая на живот. - Требуй и никакихъ. Людямъ тоже пить-сть надо…

- Ты-то ужъ молчи, водошникъ! Ваша милость, отдай пачпорта! Гд намъ съ тобой судиться…

- Еловы головы! Почему такой нельзя? Да я бъ его скрозь вс суды протащилъ…

- Молчи! Пачпорта-то не задавалъ! Наглоталъ со всхъ, злая рота!

Ругали солдата и требовали свои гривенники.

- Съ его вотъ получай… у его мои деньги…

Василiй Мартынычъ ругалъ приказчика. Тотъ выгибался, показывалъ на солдата, тыкалъ себя въ грудь, крестился и уврялъ. Вытащилъ тетрадку и, изогнувшись, стоя на одномъ носочк, показывалъ Василiю Мартынычу и водилъ пальцемъ.

- Извольте опросить… Сами трудящiе… Съ его все началось…

- Старшого зови!

- Трофимъ, къ хозяину!

Подошли гурьбой.

- Слушай, ребята, мой сказъ. Желаешь работать - потомъ поговоримъ… а эту рвань чтобы… въ шею гони!

- Кого-о? Это меня-то въ шею! А, ну-ка, погляжу…

- Въ шею его гони, подлеца! - затопалъ Василiй Мартынычъ. - Я еще тебя въ станъ отправлю, зачинщика!

- Я и самъ въ шею-то умю… - лниво отозвался съ травки солдатъ.