Стена Бурь

Тиму имел мало опыта общения с женщинами. В отличие от Фиро, обожавшего пофлиртовать со служанками во дворце и иногда выдававшего себя за богатого молодого купца, чтобы наведаться в дом индиго в компании Дафиро Миро – Джиа и Рисана обе тщательно объяснили Фиро необходимость избегать скандала в императорской семье, – старший сын Куни никогда не мог заговорить с девушкой, не залившись румянцем.

Внимание со стороны Танванаки было для него сродни экзотической песне, и ему хотелось, чтобы песня эта никогда не кончалась.

Танванаки свистнула Корве. Та присела и, подобно подрубленной сосне, вытянула длинную грациозную шею вдоль поверхности земли. Наездница нежно погладила морду зверя, а затем, поставив одну ногу на гигантскую челюсть, стала подниматься, используя веки и лоб гаринафина как опору для рук и ног. Вскоре юная принцесса льуку уже стояла на огромной, как у слона, голове Корвы, держась за рога, чтобы не упасть.

– Поднимайся сюда, – скомандовала она, повернувшись.

Обливаясь потом и передвигаясь на трясущихся ногах, Тиму стал повторять действия Танванаки. Когда он поставил левую ногу на выступающую ноздрю Корвы, гаринафиниха фыркнула, и принц едва не свалился. Лихорадочно взмахивая руками и ногами, он проделал остаток пути по морде зверя, не останавливаясь до тех пор, пока не вцепился в рога.

Танванаки согнулась пополам от смеха, глядя как юноша, весь красный, мертвой хваткой вцепился в рога гаринафина.

Принцесса мягко пристыдила скакуна на языке льуку. Корва хмыкнула, издав трубный, рокочущий звук.

Затем двое молодых людей направились к седлу у основания шеи гаринафина, как если бы прогуливались по краю небольшой скалистой гряды. В то время как Танванаки шла уверенно, легкая, словно горная козочка, Тиму с опаской ступал по позвонкам зверя, торчавшим из-под шкуры, как обветренные валуны. Наконец оба добрались до сделанного из кожи и кости седла. Девушка уселась, опустив ноги по обе стороны шеи зверя и вдев их в стремена, после чего похлопала по месту позади себя.

– Садись здесь.

Тиму повиновался. Танванаки изогнулась и показала ему, как продеть ноги в поддерживающие кольца, свисающие с седла, а потом велела:

– Обхвати меня руками за талию и прижмись покрепче.

Перспектива оказаться в столь интимной позе с Танванаки смутила юношу.

– Я… не думаю, что это необходимо, – промямлил он.

– Что, я плохо пахну? – Принцесса подняла левую руку и принюхалась. – Вроде бы только сегодня утром приняла ванну с цветами османтуса и коровьим молоком. – Она нахмурилась. – Только не говори, что до сих пор веришь в глупые россказни про мой народ. Естественно, когда мы только-только сошли с городов-кораблей, от нас наверняка ужасно воняло, но это лишь потому, что нам едва-едва хватало воды для питья самим, а также для скота и гаринафинов.

– Нет-нет! – горячо заверил ее принц, замахав руками. – Ты пахнешь… просто чудесно.

Посещая Тиму, Танванаки почти всегда одевалась на манер благородной дамы из Дара, в платье с обтягивающим верхом, подчеркивающим бюст, и свободно ниспадающими вокруг рук и ног складками шелка, а волосы убирала в изысканную прическу, больше подходящую женщине, которая проводит целые дни в будуаре, а не на поле боя.

Тиму нравилось, как она выглядит: контраст между экзотическими чертами лица и привычным стилем одежды всегда вызывал прилив крови к его щекам… и прочим местам. С течением времени Танванаки как будто все больше перенимала повадки его соотечественниц, включая ванны с цветками османтуса.

– Тогда в чем дело?

– Кон Фиджи… хм… писал, что лучше мужчине и женщине не касаться друг друга, если они не женаты, иначе им на ум приходят разные нечистые мысли, заставляющие уклоняться с пути добродетели.

Танванаки разочарованно вздохнула:

– Видно, дурак был этот Кон Фиджи. Ладно, поступай как хочешь. Но если свалишься, я не уверена, что Корве достанет проворства подхватить тебя.

Она легонько пнула Корву в основание шеи, и зверь отозвался тем, что поднялся и стал выпрямлять шею, пока та снова не вознеслась ввысь, словно мачта. Тиму тут же испуганно обхватил Танванаки за талию.

– Нет нужды давить так сильно! – охнула принцесса. – Ты меня задушить хочешь?

Юноша немного ослабил хватку. Ощущение, которое он испытывал, обнимая Танванаки и прижимаясь грудью к ее спине, было неописуемо чудесным. Принц вдыхал аромат османтуса, исходящий от ее волос. Ему хотелось, чтобы этот чудесный миг никогда не кончался.

Танванаки приложила рупор к шее гаринафина.

– Поехали, Корва, – проговорила она на языке льуку. – Двигайся потихоньку и ровно. Наш гость не привык летать без помощи всяких механических несуразностей.

Корва застонала, подтверждая, что поняла, потом раскинула крылья и начала разбег. Топот когтистых лап по земле был оглушительным, а от хлопающих крыльев словно бы поднялся тайфун. Земля внизу проносилась стремительнее, чем во время скачки на самой быстрой лошади, и Тиму закрыл глаза, чтобы не смотреть.