Стена Бурь

– Дело не в этом… Вы дама выдающегося изящества и красоты, но… Но наши народы до сих пор ведут войну…

– Неужели ты всегда думаешь только категориями «мы против них»? Ты никогда не пытался опираться на собственные чувства?

– Что вы хотите сказать?

Танванаки посмотрела ему прямо в глаза:

– Я ведь нравлюсь тебе, да?

Тиму вспыхнул. В очередной раз прямота этой женщины-льуку смутила и потрясла его. Ни одна притча или афоризм Кона Фиджи не подсказывали, как следует вести себя в такой ситуации.

– Я… я…

– Если хочешь уйти – уходи. Но сначала выпей со мной немного кьоффира.

Им подали мех с крепким напитком из перебродившего молока гаринафинов. Тиму никогда прежде его не пробовал, но знал, что это питье не по нутру большей части обитателей Дара. Он уже собирался отказаться, но…

– Неужели ты так ненавидишь мой народ, что откажешься выпить со мной по глоточку? Мы угощаем кьоффиром лишь тех, кого уважаем.

Танванаки смотрела на него наполовину с вызовом, наполовину шутливо, и это подтолкнуло юношу к решению согласиться. Ему не хотелось, чтобы принцесса плохо о нем думала.

«Вся наша жизнь – это эксперимент. Разве не так всегда говорил отец?»

От напитка исходил резкий запах, но, отпив несколько глотков, Тиму быстро привык к нему. Кьоффир не походил на вино или пиво, но имел свои достоинства. Вкус не был неприятным, и юноша решил выпить, сколько сможет, чтобы не уподобляться надменным людям с кораблей адмирала Криты. Он ведь благовоспитанный принц, ученый с оригинальными идеями.

Тиму прикончил чашу, и в голове у него загудело.

– Среди льуку добрым друзьям полагается разделить три чаши кьоффира, прежде чем расстаться, – сказала Танванаки. Ее лицо плыло у юноши перед глазами, все вокруг двигалось и никак не могло остановиться.

– Ничто не порадует меня больше… чем… чем считаться добрым другом принцессы, – ответил Тиму. Онемевший язык отказывался повиноваться его воле.

Танванаки вновь наполнила обе чаши и осушила свою залпом. Потом с размаху опустила ее на стол вверх дном и с вызовом посмотрела на сотрапезника.

В желудке у Тиму бушевала буря, но он заставил себя выпить кьоффир.

Третья чаша далась еще тяжелее. К тому времени, когда молодой человек ее прикончил, лицо у него пылало. Он попытался встать, но покачнулся и опустился на пол. Принцесса подошла и поддержала его.

– Не хочешь ли прилечь и немного отдохнуть? Ты не привык к крепости кьоффира.

Тиму смежил веки, наслаждаясь исходящим от Танванаки ароматом цветов и специй, а также теплом молодого тела и солнечного света.

А потом провалился в глубокий сон.

* * *

– Я не думаю, что… что это правильно, Танва… принцесса Вадьу!

– Разве ты не хочешь?

– Хочу… я хочу…

– Тогда это не может быть неправильно.

– Существуют подобающие обряды, которые… должны быть соблюдены…

– Чш-ш, я их как раз и соблюдаю.

– Я себя не чувствую. Я не… я не думаю…

– Твоя беда в том, что ты слишком много думаешь. Позволь своему телу думать вместо тебя.

– Нет, прошу тебя. Прекрати, пожалуйста. Не надо…

– Я знаю, что на самом деле ты не хочешь, чтобы я перестала. Твой язык говорит одно, а тело стремится совсем к другому. Перестань обманывать себя, принц Дару. Позволь своему телу выразить правду.

* * *

Тиму проснулся, чувствуя себя полностью опустошенным. Он огляделся и понял, что находится внутри большого шатра и лежит на мягкой постели из шкур. Услышав шорох, он повернулся. Танванаки сидела перед зеркалом, расчесывая волосы гребнем из слоновой кости. Она уже переоделась в традиционный наряд льуку.

Услышав за спиной шум, принцесса обернулась.

– Ты проснулся? – Голос ее звучал мягко, но отстраненно.

Тиму кивнул. Он не был уверен, но его не отпускало чувство, что произошло что-то ужасное.

– Прошлой ночью я… я…

Девушка подошла и опустилась рядом с ним на колени. Она внимательно смотрела на принца, как будто он был сделан из какого-то хрупкого и ценного материала.

– Тебе лучше прилечь и поспать еще немного, – промолвила она. – Не переживай, действие наркотика прекратится через день-другой. Позже я вернусь проведать тебя.

– А как же моя работа? Я ведь не выполню норму.

– Все это осталось в прошлом, – промолвила принцесса и нежно погладила его по лицу. – Теперь ты будешь жить со мной.

– Я хочу вернуться в деревню, где нас разместили.

– Правда? После минувшей ночи? Как, думаешь, станут смотреть на тебя люди, когда узнают, что мы разделили ложе?

– Что…

Но принцесса не дала ему продолжить. Она встала и направилась к выходу.

– Ты и в самом деле мне нравишься, но мой отец убил своего друга-гаринафина, который спас ему жизнь, ради лучшего будущего нашего народа. А я дочь своего отца.

Тиму понимал, что надо хоть что-нибудь сказать, но слова не шли на ум, ибо его накрыло сильное чувство раскаяния и страха.

Танванаки остановилась на пороге шатра.

– Мечта, которая у тебя родилась, когда мы летали вместе… – проговорила она, не оборачиваясь. – Ее нельзя осуществить без моря огня и крови. И когда я угощала тебя тремя чашами кьоффира, я не шутила. Я хочу, чтобы ты это знал.