Стена Бурь

«Обращение пэкьу Тенрьо, достойнейшего правителя земель Укьу и Гондэ, а также протектора Дара, к народу Дара

Поелику:

ослепленная властью императрица Джиа незаконно заняла трон Дара;

принц Тиму и сиятельная принцесса Вадьу поженились и ждут по весне ребенка;

император Рагин, гость пэкьу, отрекся в пользу принца Тиму;

народ Дара долго страдал под игом неправедной и неразумной власти;

а также принимая во внимание, что Все-Отец наслал яростные крылья льуку, дабы вписать новую страницу в историю Дара,

я, Тенрьо Роатан,

решил направить императрице Джиа сей ультиматум.

В течение месяца, после должных жертвоприношений Все-Отцу и богам Дара, а именно: Кудьуфин-Кане, Нальуфин-Рапе, Алуро-Тутутике, Пэа-Киджи, Торьояне-Руфидзо, Диасе-Фитовэо и Пэтен-Луто-Тацзу – вся мощь объединенных под моим командованием льуку обрушится на берега не покорившихся доселе островов Дара, дабы утвердить на них трон законного правителя Дара императора Такэ, моего верного тана, известного прежде как принц Тиму.

Все, кто встанет под знамя императора Такэ, будут щедро вознаграждены, а поддержавшие узурпатора Джиа – сурово наказаны.

Пэкьу Тенрьо, протектор Дара

(записано с его слов Такэ, императором Дара)

».

Это послание, запечатанное в бутылки и разбросанное лодками льуку близ берегов центральных островов, было прочитано очень многими дара и немедленно вызвало в Пане кризис.

– Ах, Тото-тика, как ты мог, сынок? – проговорила Джиа едва слышно. – Мне следовало самой больше внимания уделять твоему воспитанию, а не полагаться на учителя. Ты разбил сердце отцу. Это предательство, которое невозможно искупить.

– Тиму всегда рассуждал малость непрактично, – сказала Тэра. – Его явно ввели в заблуждение.

– Уверена, у принца имелись на то свои причины, – заметила всегда снисходительная консорт Рисана. – Не все те, кто сотрудничает с льуку, непременно предатели. Иногда по поведению человека на людях трудно судить, что он думает на самом деле: каждое сердце хранит тайну.

Джиа лишь криво усмехнулась в ответ.

– Вопрос в другом, – продолжала принцесса. – Почему они решили вторгнуться именно сейчас?

– Разве мы не ожидали всегда, что вторжение состоится осенью, после сбора урожая? – добавила Дзоми.

– Раз льуку удалось превратить Тиму в марионетку, значит на уме у них не просто военный захват, – заключила Тэра.

– Выходит, они пытаются… – начала было Дзоми, но осеклась, наткнувшись на предостерегающий взгляд принцессы.

– Пытаются посеять в Дара смуту, подтолкнув народ к восстаниям против меня, – закончила ее мысль императрица Джиа. – Все нормально, не тушуйся. Нет ничего неправильного в том, чтобы озвучить истинный смысл послания захватчиков.

– Но этот план сработал бы куда вернее, если не спешить, – промолвила Тэра, поразмыслив. – Льуку гораздо выгоднее укрепить законность притязаний Тиму, быть может, выждать, когда у них с принцессой Вадьу родится ребенок и когда подойдет подкрепление из-за моря, ведь в следующий раз Стена Бурь откроется весной.

– Неужели льуку вдруг почувствовали уверенность в своих силах? – спросила Дзоми. Они обменялись с Тэрой встревоженными, но одновременно теплыми взглядами.

– Или же им хочется, чтобы мы в это верили, – высказал догадку Кого Йелу. – Но полагаю, истина заключается как раз в обратном. Это может быть с их стороны жест отчаяния.

– Так или иначе, у нас нет другого выбора, кроме как сражаться, – заявила Гин Мадзоти.

– А мы готовы к этому? – задала вопрос Джиа.

– Шансы на победу и поражение примерно равны, – ответила маршал. – Мы готовились все лето, и теперь я больше не считаю сопротивление безнадежным. Но все командиры просят больше времени.

– Может, поэтому льуку и атакуют, – предположила Джиа. – Не хотят дать нам возможность подготовиться.