Стена Бурь

– Самым лучшим в мире планам рано или поздно приходится пройти проверку жизнью, – отозвалась маршал. – Мы сделали, что могли. Остальное зависит от удачи. – Затем она помолчала немного и посмотрела на Рисану. – Однако замечание вашего высочества относительно того, что не все, кто сотрудничает с льуку, предатели, натолкнуло меня на любопытную мысль.

Руи, девятый месяц двенадцатого года правления Четырех Безмятежных Морей

Льуку, чьи воздушные корабли постоянно патрулировали берега Руи и Дасу, отметили внезапную вспышку активности «предусмотрительных» из Дара. Дозорные передали пэкьу Тенрьо тайные послания, которые везли казненные шпионы.

Написанные витиеватым языком, полным отсылок к классикам ано и цветистых цитат из трактатов моралистов, документы эти обещали амнистию и снисхождение всем чиновникам и офицерам Дара, дезертировавшим прежде со службы императрице. Их призывали к убийству видных танов и вождей льуку, в особенности самого пэкьу Тенрьо. Каждому, чье покушение окажется успешным, обещали в награду герцогство, а то и королевство.

Пэкьу от души хохотал, читая эти послания, и не преминул поделиться их содержанием с чиновниками и командирами Дара, переметнувшимися на сторону захватчиков.

– Ничто не подтверждает отчаянное положение Дома Одуванчика более явно, – сказал пэкьу. – Вам прекрасно известно, как обходится Джиа с теми, кто верно служил ее семье. Интересно, после того, что случилось с Тэкой Кимо, Рином Кодой и Гин Мадзоти, найдется ли хоть один человек, который поверит обещаниям императрицы?

Чиновники и офицеры смеялись заодно с новым хозяином. Действительно, попытки Джиа ослабить влияние феодальной знати были еще свежи в их памяти.

Ра Олу вернулся в свой особняк в Крифи, пожалованный ему Тенрьо за верную службу льуку, и поделился новостью с госпожой Лон, которую пэкьу отпустил из гарема после того, как пресытился ее прелестями.

– Уж больно какая-то неуклюжая попытка, – заметила госпожа Лон. – Сдается мне, маршал Мадзоти слишком умна, чтобы предпринимать столь очевидные шаги.

– Ключ надо искать не в тексте, а между строк, – ответил Ра Олу. – В конце послания есть отрывок из стихотворения Лурусена:

Поле прилежный крестьянин зеленью красит,
Душу свою согревая надеждой на золотое зерно.
Но кто наперед может голод узреть и напасти,
Когда властелином морей испытанье дано?
Полным держи свой амбар и двери храни на запоре,
Ибо чревато различными бедами море.

– Это из «Оды к морю», не так ли? Но какой смысл цитировать стихотворение?

– Точно не знаю, – пожал плечами Ра Олу. – Но не могу отделаться от ощущения, что именно в нем таится ключ к тому, что на самом деле хотели сказать императрица и маршал.

– Не может ли это быть вызовом? Некогда император Рагин одержал самую выдающуюся свою победу, проехавшись верхом на крубене. Вдруг отсылка к властелину морей намекает, что Дара рано или поздно победит?

Ра Олу покачал головой:

– Не слишком уместная аллюзия. Льуку не занимаются земледелием, и, готовясь к вторжению на Большой остров, они разрушают аграрное хозяйство островов, превращая поля в пастбища.

– Это верно. Однако Лурусен – любимый поэт Джиа, и она не стала бы цитировать его просто так.

– Маршал и императрица наверняка знали, что их послания перехватят. Поэтому тут должен содержаться шифр… Ты всегда была образованнее меня. Что тебе известно про это стихотворение?

– Так, дай-ка подумать… Лурусен сочинил его после того, как король Кокру заключил договор о ненападении с королем Ксаны, с которым воевал. Отец говорил мне, что это был завуалированный политический памфлет, где Лурусен критиковал правителя Кокру за недальновидность. Хотя в то время в стране царили мир и процветание, поэт намекал на грядущий шторм, что придет из-за моря.

– По причине притязаний Ксаны? – спросил Ра Олу. – Но ведь Ксана делала ставку на господство в воздухе.

– Верно, однако политический климат не позволял тогда говорить открыто, поэтому Лурусен использовал выражение «властелин морей», иносказательно обозначив угрозу со стороны Ксаны.

– По-прежнему не вижу, как это применимо к нынешней ситуации, – разочарованно протянул Ра Олу.