Стена тишины

— Хорошо, — Розмари помолчала и сделала глоток травяного чая. — У меня уже ум за разум заходит. Я понятия не имею, кто мог так поступить с Патриком, — она впилась в Мелиссу взглядом.

— Никто понятия не имеет, — ровно сказала Мелисса, стараясь, чтобы голос не дрожал, и откусила небольшой кусочек печенья.

— Но ты ведь знаешь моего мальчика лучше других, — продолжала Розмари, склонив голову. На ее лице появилась неуверенная, натянутая улыбка. — Как у вас в последнее время шли дела?

Мелисса отложила печенье, есть резко расхотелось.

— Да нормально, абсолютно нормально, — твердо сказала она. — Ну, перед выборами Патрик нервничал, конечно.

— Да, в последнее время он был чем-то опечален, — задумчиво пробормотала Розмари.

— Ведь это вполне логично, правда? — спросила Мелисса, глядя свекрови в глаза. Розмари закусила губу.

— Но просто… ну, ты и сама знаешь, что значит материнский инстинкт, Мелисса, а я только недавно начала замечать, что у Патрика что-то странное на уме.

— Вы же знаете Патрика, — сказала Мелисса, стараясь скрыть свой страх. — Он хотел, чтобы все было идеально, и перед выборами работал изо всех сил. Но это вполне нормально и совершенно не объясняет, почему в четверг он был ранен, — Мелисса внимательно посмотрела на Розмари. — А что, Патрик говорил с вами о чем-то таком?

Розмари покачала головой:

— Нет. А как насчет детей?

Мелисса замерла:

— Что вы имеете в виду?

— Они наверняка чувствовали страх отца. Они-то хорошо себя чувствовали?

Мелисса нервно сглотнула. Могла ли Розмари подозревать, что в этом замешаны дети?

— Да, замечательно, — ответила она. — Но к чему все эти распросы, Розмари?

— Да просто пытаюсь увидеть во всем этом смысл, — ответила она и посмотрела на тарелку Мелиссы. — Ты почти не притронулась к выпечке!

— Я не голодная, — ответила Мелисса, глядя на часы. Ей отчаянно захотелось сбежать отсюда.

— Бедняжка, — ласково сказала Розмари, накрывая своей ладонью ладонь Мелиссы. — Я даже не спросила, как ты сама.

— Вы имеете в виду — с четверга? Или вообще? — сказала Мелисса, надеясь, что это даст ей понять, что она не слишком рада таким вопросам.

— И то, и другое, — ответила Розмари. — Ты сказала, что Патрик был очень занят, а значит, все повседневные дела свалились на тебя, так? — она наклонилась вперед и заговорила тише. — Я знаю, как тяжело тебе приходилось, Мелисса. Я лишь хочу убедиться, что с тобой ничего не случится… как тогда.

Мелисса резко вскочила со стула, пролила кофе себе на джинсы и тут же вытерла их. Розмари не сводила с нее пристального взгляда.

— Все хорошо, честное слово, все хорошо, — заговорила Мелисса. — Но послушайте, мне правда нужно идти. Мне стыдно, что я не была у Патрика со вчерашнего вечера.

Она взяла сумку, и Розмари тоже поднялась вслед за ней.

— Надеюсь, ты не думаешь, что я лезу не в свое дело, — сказала пожилая женщина. — Я лишь хотела убедиться, что с тобой все хорошо и ты знаешь, что все мы с тобой — вся наша «Лесная роща».

Она обошла стол и сжала Мелиссу в неловких объятиях. Мелисса почувствовала, что не может вздохнуть, и ей вновь вспомнились слова детектива Кроуфорда.

Сомневаюсь, что они что-то упустят. Я начинаю думать, что наши лучшие союзники на пути к спасению вашего мужа — жители «Лесной рощи».

Выкрутившись из объятий Розмари, Мелисса попыталась улыбнуться:

— Спасибо. Скажите детям, что я вернусь к обеду, хорошо?

Она взяла сумку и вышла, а пока ехала по Олд-Пайн-Роуд, думала о словах Розмари. Знала ли эта женщина что-то конкретное? Или она просто боялась, что Мелисса сама не справится?

Сложно было сказать, что из этого хуже.

Выехав на свою улицу и увидев свой дом, Мелисса глубоко вздохнула. Прошло менее сорока часов с тех пор, как она ехала по этой самой дороге, залитой солнцем, и ей не терпелось насладиться чудесными долгими выходными с Патриком и детьми. Теперь же ее муж лежал в больнице, и он был ранен в живот почти наверняка кем-то из ее детей. Ей предстояло хоть как-то разгрести этот бардак, если она еще надеялась спасти своих детей.

Она подъехала к дому и увидела, что у входа на пластмассовом стуле сидит полицейский. Затем выехала на боковую улицу, где стояли гаражи, выключила зажигание, вышла из машины и прошла мимо гаражей в лес. Она понимала — не стоит ломиться в дверь и ожидать, что ее пустят. Ее дом стал местом преступления, и никто не позволил бы ей шататься по своей кухне. Она решила пробраться через черный ход и быстро схватить нож, но успех этого дела зависел от того, дежурит ли второй полицейский у черного входа или где-нибудь в доме. Но, судя по сообщениям соседей, еще вчера вечером дежурных было меньше, и она надеялась как раз на это.

По опушке леса она пробралась в собственный сад, при виде которого ее глаза наполнились слезами. Там было так одиноко — ни велосипеда, ни самоката на лужайке, ни бутылочек с кремом от солнца, разбросанных Лилли где попало, ни книжек Грейс, забытых на столе в пятницу, проведенную девочкой на свежем воздухе.