Стенание

– Что, сразу бросается в глаза, да? Привлекает взгляды, как, пожалуй, и ваша спина. Я этого не стыжусь – сие случилось в честном поединке с одним паршивым псом, который усомнился в моем благородном происхождении. Ничего, пусть все видят, что со мной шутки плохи. В делах, которые мне порой поручает мастер Рич, это не повредит.

– А давно вы работаете на Рича? – поинтересовался я.

– Два года. Я приехал из Эссекса, где у сэра Ричарда много владений. Наши земли соседствуют с его собственными, и отец послал меня в Лондон попытать счастья. А сэр Ричард искал молодых джентльменов без связей, но склонных к авантюрам. – Одноухий снова улыбнулся.

«Еще один молодой джентльмен в поисках приключений, – подумал я, – ну прямо как наш Николас». И все же Стайс, как я догадался, пойдет на все, вплоть до убийства, чтобы возвыситься на службе у Рича. Несомненно, поэтому тот и взял его.

Мой собеседник рассмеялся:

– Святая Мария, у вас такой мрачный вид! Сэр Ричард говорил, что у вас манеры лицемерного лютеранина, хотя на самом деле вы и не лютеранин.

– Надеетесь сделать у Рича карьеру?

– Да, надеюсь. Сэр Ричард честен с теми, кто ему служит. Это всем известно.

Теперь уже рассмеялся я:

– Мне бы и в голову не пришло употребить слово «честность», когда речь заходит об этом человеке.

Стайс пренебрежительно махнул рукой:

– Вы говорите об интригах при королевском дворе. Там это в порядке вещей, никто из влиятельных персон не ведет себя честно с другими такими же. Но сэр Ричард умеет ценить преданных слуг. – Он прищурился, отхлебнув пива. – Надеюсь, то же самое можно сказать и о королеве, и… Вы на кого работаете? Сэр Ричард говорил мне, что, скорее всего, на лорда Парра, дядю ее величества.

Мне не понравилось, какой оборот принял разговор. Поэтому я поставил кружку и резко встал:

– Я свяжусь с вами, если удастся что-либо узнать. А вы сообщайте новости мне домой, на Канцлер-лейн.

Одноухий шутливым жестом поднял кружку:

– Я знаю, где это.

Я решил предупредить Филиппа Коулсвина о том, что затеяла миссис Слэннинг, но подумал, что лучше сделать это завтра, после обсуждения ее жалобы с казначеем Роулендом, и пошел домой. Воскресный день уже клонился к вечеру, а у меня еще оставалось два дела.

Сначала я зашел в свой кабинет и написал письмо Хью. Я сообщил ему последние новости и рассказал, что буду участвовать в грядущих торжествах в честь приезда адмирала д’Аннебо, а потом предупредил, что Джон Бойл – опасный человек, которого следует избегать, и посоветовал Кертису больше не писать мне о нем. Не хватало еще, подумалось мне, вовлечь в эту историю также и Хью. Запечатав послание, я положил его в сумку, чтобы отправить завтра из Линкольнс-Инн.

Затем я спустился вниз. В доме стояла тишина. Джозефина отпросилась у меня погулять со своим молодым человеком, и я охотно отпустил ее. Никого не было и на кухне: там на столе лишь горела сальная свеча, чтобы потом легче было развести огонь для приготовления пищи. Я зашел в конюшню, где Тимоти энергично убирался в стойлах. У дверей уже лежала куча старой соломы и конского навоза.

– Дай вам Бог доброго дня, хозяин, – сказал он.

– И тебе тоже, Тимоти, – кивнул я в ответ. – Не забудь оставить навоз для огорода миссис Броккет.

– Да, сэр. Она дала мне за работу фартинг.

– Ну что, ты не надумал пойти в подмастерья? Я мог бы поговорить с конюшим в Линкольнс-Инн и узнать, к какому кузнецу тебя лучше пристроить.

По лицу подростка пробежала тень.

– Я бы предпочел остаться здесь.

– Не отказывайся сразу, подумай хорошенько. Договорились?

– Да, сэр, – ответил Тимоти без особого энтузиазма и опустил голову.

Я вздохнул:

– Ты не знаешь, где мастер Броккет и Агнесса?

– Они пошли прогуляться. Миссис Броккет попросила меня присмотреть за свечкой на кухне и зажечь другую, если эта станет догорать.

– Хорошо.

Значит, дома никого. В том, что я собирался совершить, не было ничего противозаконного, и все же я не хотел, чтобы меня увидели за подобным занятием.

– Утром им принесли письмо, приходил почтальон, – добавил Тимоти. – Я как раз был с ними на кухне. Не знаю, от кого письмо, но они оба встревожились. Выгнали меня с кухни, а чуть погодя сказали, что пойдут прогуляться. Мастер Броккет был мрачен, а его бедная жена, похоже, плакала.

Я нахмурился, гадая, в чем тут может быть дело, а потом произнес:

– Тимоти, у меня есть одна важная работа. Ты не мог бы сделать так, чтобы в течение часа меня никто не беспокоил? Если кто-то придет, скажи, что меня нет.

– Хорошо, сэр.

– Спасибо.