Стенание

– Вы уже раскопали слишком много, так что не будет вреда, если узнаете и остальное. Что касается меня – да, я был рожден и воспитан как джентльмен. В Тетбери, что в Котсуолде. Это край овец, и у моего отца тоже были многочисленные стада. Он разжирел на торговле шерстью, а благодаря своим связям смог добыть мне место при дворе, и я стал стражником королевы. – Майкл грустно улыбнулся. – Мой отец, хоть и был землевладельцем, в конце концов пришел к новой вере, как и я, когда вырос. Хотя сам король, напротив, постепенно возвращался к прежним верованиям. А теперь зайдет еще дальше.

– Думаешь, Генрих вернется в лоно Рима? – Барак задумчиво потеребил бороду.

– Да. Отец предупреждал меня, что когда я окажусь в Лондоне, то увижу многое, что мне не понравится, но, чтобы продвинуться по службе, должен буду держать язык за зубами и ждать лучших времен. Сосредоточиться на карьере, на одной только карьере. – Лиман сжал руку в кулак. – Стремиться к богатству и власти, а вовсе не к Богу. Это заполняет пустые сердца придворных. Мой отец не мог этого видеть, – печально добавил он. – Он видел лишь, что требует от нас Христос. Как через стекло, смутно. – Тут молодой человек обернулся ко мне. – Вам приходилось бывать в Уайтхолле, мастер Шардлейк?

– Да, приходилось.

– Он великолепен, не правда ли? И строится дальше. С каждым днем становится все более пышным.

– Говорят, король хочет сделать его величайшим дворцом в Европе.

Лиман глухо рассмеялся:

– Уайтхолл рассчитан на то, чтобы принизить тех, кто в трепете созерцает его. Каждый камень там говорит о могуществе и богатстве короля, каждый камень кричит: «Смотрите – и бойтесь, и изумляйтесь!» А внутри, – добавил он с горечью, – королем ведутся грязные игры, и никто не может чувствовать себя в безопасности.

– Пожалуй, тут я с вами соглашусь, – сказал я. – Вы правильно ухватили суть.

Бывший стражник пристально посмотрел на меня, удивленный подобной реакцией: он, наверное, собирался спровоцировать меня на защиту короля и его двора. Молодой человек продолжил:

– Мне это было противно. Великий дворец, где каждый камень насквозь пропитан по́том простых людей, и тут же, за стенами, стоит смрад бедности и нищеты… Мой викарий в Тетбери увидел всю пустоту мессы и связал меня в Лондоне с друзьями, исповедующими истинную веру. – Лиман немного помолчал, и взгляд его на мгновение словно бы обратился куда-то внутрь. – Как он и говорил, на королевской службе много соблазнов: плотская невоздержанность, тщеславие в одежде и манерах, изысканные наряды и драгоценности – о, они соблазнительны, весьма соблазнительны, как то сама королева написала в «Стенании грешницы»!

– Вы прочли книгу? – спросил я.

– Да, пока она была у мастера Грининга.

Мысль, что этот тип читал украденную рукопись, вдруг разозлила меня, но я заставил себя сохранить приветливое выражение лица. А Майкл тем временем продолжал:

– Через друзей вне дворца я все дальше продвигался к Богу и к правильному пониманию порочности общества. – Он снова посмотрел мне в глаза. – Один дискуссионный кружок приводил к другому, и моя вера углублялась, а в прошлом году меня познакомили с мастером Гринингом.

Я живо представил себе, как это случилось: впечатлительный юноша, совестливый и с радикальными наклонностями, искушаемый великолепием двора, но понимающий, насколько там все порочно. По мере вращения в радикальных кругах вера его углублялась, и в конечном итоге Лиман попал в орбиту влияния Армистеда Грининга.

– Значит, вас приняли в кружок Грининга, в отличие от мастера Милдмора, – рискнул я сказать и многозначительно добавил: – Который тоже имел доступ к тайнам.

Лиман рассмеялся:

– Я догадывался, что вы проведете такую параллель. Мастер Вандерстайн тоже имел связи – не здесь, но при дворах Франции и Фландрии, с людьми, которые кое-что ему сообщали. Это была его идея – создать здесь подобный кружок из истинно верующих, обладающих положением, чтобы узнавать секреты, которые могут нанести вред как папистам, так и монархам, – и помочь народу восстать против тех и других.

– Понятно.

Значит, ключевой фигурой был Вандерстайн, направлявшийся сейчас в Северное море.

– Он познакомился с мастером Гринингом во время деловой поездки в Лондон два года назад, и так возник наш маленький кружок, – продолжал пленник. – Маккендрик тогда уже пришел к ви́дению истины, но паписты стали преследовать беднягу по пятам, и ему пришлось бежать из Шотландии. Он некоторое время служил при дворе малолетней Марии Стюарт и, хотя занимал там весьма незначительную должность, имел представление об интригах и вечной грызне среди соперничающих лордов.

– А мастер Кёрди? – спросил я. – Он не был похож на человека со связями.

– Это верно. Но Кёрди обладал незаурядной интуицией: просто носом чуял, кому можно доверять, а кому нет.

– Ясно, – сказал Барак. – Маленькая ячейка анабаптистских шпионов, вынюхивающих тайны, чтобы разглашать их.

Лиман вызывающе посмотрел на него: