Стенание

Я взглянул на своего спутника. У него было ничем не примечательное лицо, если не считать выразительных глаз навыкате, которые, как я заметил, редко моргали, и этого ряда из трех родинок на щеке. Тем не менее к двадцати пяти годам он уже успел жениться, овдоветь и снова жениться, а также попасть в доверие к высшим лицам королевства. При всей своей заурядной наружности и сдержанных манерах Уильям Сесил явно был человеком незаурядным.

– Нам туда, – вдруг сказал он.

Мы повернули в узкий проход между домами, где от тени собора было еще темнее. В пыли что-то клевали цыплята. Сесил остановился у двери с облупившейся краской. Рядом, перегораживая почти весь проход, стояла повозка, крытая просмоленной парусиной. Мой провожатый тихонько постучал в дверь: два раза быстро и еще один раз после паузы, – очевидно, то был условный сигнал.

Дверь открыла женщина лет сорока с лишним, невысокая и худенькая, в отличие от рослого и сильного Элиаса. На ней было бесформенное серое платье, и она даже не покрыла голову чепцом, а лишь наспех заколола темные волосы на затылке. В ее широко раскрытых глазах плескался даже не страх, а самый настоящий ужас. На манжетах у нее я заметил красные пятна. Она посмотрела на меня, а потом перевела взгляд на Сесила и испуганно спросила:

– Кто это?

– Мастер Шардлейк. Юрист, – ответил Уильям. – Не бойтесь, он, как и я, не преследует людей за их взгляды. Можно войти, любезная миссис Рук?

Беспомощно ссутулившись, хозяйка дома кивнула и отвела нас в бедно обставленную комнату, где за столом сидели две исхудавшие девочки лет восьми и десяти. У младшей, как у матери, было маленькое, птичье личико, а старшая плотно сбитой фигуркой и крупными чертами лица напоминала Элиаса. Обе в страхе уставились на нас. Я заметил на полу ведро и швабру, а рядом – брошенный скомканный передник, весь в красных пятнах.

– Девочки, – ласково проговорила миссис Рук, – поднимитесь в спальню. Но не входите в комнату брата. Обещаете?

– Да, – ответила ее старшая дочь.

Она взяла сестру за руку, и они вместе проскользнули мимо нас вверх по деревянной лестнице. Когда шаги стихли, несчастная мать села.

– Его сестрам не надо этого видеть, – сказала она и добавила прервавшимся голосом: – Я и сама чуть не умерла.

– Девочки знают? – тихим голосом спросил Сесил.

– Они думают, что Элиаса избили, а не убили. Было нелегко удержать их в комнате прошлой ночью, когда я тащила его тело по лестнице. Они высунулись на шум и всё спрашивали, что случилось. – На мгновение миссис Рук положила лоб на дрожащую руку, а потом подняла голову и в отчаянии посмотрела на нас. – Не знаю, что мне теперь делать, джентльмены.

– Мы попытаемся вам помочь, – пообещал Уильям. – А пока не могли бы вы рассказать еще раз о том, что случилось, мастеру Шардлейку?

– Если это не слишком тяжело для вас, – добавил я.

– По сравнению с тем, что я видела, рассказывать гораздо легче, – без всякого выражения произнесла женщина и глубоко вздохнула. – Мой муж умер в прошлом году. Слава богу, Элиас получил работу у мастера Грининга. Но он проводил там слишком много свободного времени, беседуя с хозяином и его друзьями. Кое-что из того, что они обсуждали, – ее глаза заметались между нами, – было очень опасно.

– Например, что вера и Библия – единственные ключи к благодати и что Бог создал всех людей равными. Так, кажется, вы мне говорили? – уточнил молодой человек.

Миссис Рук кивнула:

– Да. Я сердилась на Элиаса, что он рассуждает о таких вещах перед сестрами. Будь жив отец, он поколотил бы его за подобные речи. И все же, – ее голос смягчился, – Элиаса можно понять: мой сын был молод и искренне возмущался, что мир устроен так несправедливо. Элиас был хороший мальчик, он не пил и не транжирил деньги, и мы вчетвером жили на его заработок. – Она провела рукой по волосам. – А теперь я даже и не знаю, что с нами будет… Как кормить дочерей?

– Я посмотрю, что можно для вас сделать, – сказал Сесил.

– Так что случилось прошлой ночью? – чуть погодя спросил я.

Женщина посмотрела на меня: