Стенание

– Но почему? – спросил я его.

Овертон посмотрел на меня своими зелеными глазами.

– Меня отправили в Лондон изучать право, потому что отец не одобрил один мой поступок… – ответил он и в нерешительности замолчал, но потом все же закончил: –…касающийся предполагаемого брака.

Я сочувственно кивнул:

– Ты хотел жениться на ком-то ниже себя по положению? Знаю, такие случаи не редки.

Николас решительно замотал головой:

– Нет, сэр. Я совершеннолетний и могу жениться на ком захочу. – Его глаза сверкнули внезапным гневом, а подбородок выпятился.

– Конечно, – успокоил я его.

Парень вновь заколебался в нерешительности, но потом заговорил:

– Я у отца единственный сын, и мой брак имеет большое значение. Наши владения пострадали от обесценивания денег, как и у многих других. Стоимость ренты упала, а арендаторы не могут себе позволить платить больше. Женитьба на дочери богатого человека принесла бы значительное приданое.

– Да, я знаю, такие вынужденные меры могут быть… в общем, все это непросто. Знаешь такую поговорку: «Сначала женись, а потом научись любить»?

Лицо Николаса слегка покраснело.

– Видите ли, сэр… Родители подыскали мне невесту – дочь богатого землевладельца, чьи земли соседствуют с нашим поместьем в Кодсолле.

– И девушка тебе не понравилась? Или ты ей? – грустно улыбнулся я.

Лицо Овертона стало каменным.

– Мы друг другу очень понравились. Однако любви между нами не было и в помине. Я не слишком выгодная партия, да и Энис, по правде сказать, тоже. Поэтому родители и подумали, что мы подходим друг другу, – горько проговорил он. – Во всяком случае, отец и мать так мне прямо и объяснили. Но Энис и я, мы оба хотели со временем вступить в брак по любви. Мы навидались браков по расчету, которые кончались разладом. И поэтому однажды во время прогулки по нашему саду – родные следили за нами из окна – мы с Энис заключили соглашение: договорились твердо заявить родителям, что не поженимся, и точка. Мой отец вышел из себя: он и так уже был страшно недоволен, что я провожу слишком много времени на охоте, вместо того чтобы помогать по хозяйству, и отправил меня сюда. В качестве наказания, я думаю, хотя сам я был только рад покинуть поместье и увидеть Лондон, – добавил юноша. – Мы с Энис по-прежнему переписываемся как друзья. – Он уныло улыбнулся. – Вот, сэр, теперь вы знаете, что я действительно непослушный парень.

– Похоже, что вы с Энис вполне притерлись бы друг к другу и сумели поладить.

– Но этого недостаточно, чтобы пожениться.

– Да, – согласился я. – Многие бы, пожалуй, не согласились, но я считаю так же, как и ты: этого недостаточно.

– Бедным проще, – с горечью сказал мой помощник. – Они могут жениться по любви.

– Только когда вообще могут позволить себе завести семью, а сам знаешь, какие нынче наступили тяжелые времена. Мало того что из-за войны все кругом обнищали, а деньги обесценились, так еще и эти казни.

Николас решительно покачал головой:

– Теперь война закончилась, и жизнь наверняка наладится. А безопасность каждого в его руках: человек должен оставаться в том сословии, в котором ему суждено было родиться. А иначе у нас воцарилась бы анабаптистская анархия.

Опять эта религиозная трясина…

– Признаюсь, что чем больше я думаю о человечестве, тем сильнее убеждаюсь, что все мы сделаны из одной и той же глины, – заявил я.

Овертон задумался на мгновение, а потом ответил:

– Я происхожу из семьи потомственных аристократов. Отец рассказывал, что наши предки были дворянами по рождению еще до Вильгельма Завоевателя, еще до того, как Линкольншир заселили викинги. Править – привилегия, которую мы унаследовали.

– Они стали дворянами исключительно за счет завоеваний. Викинги много отняли у англичан, как и норманны. Большинство семейств разбогатели и возвысились именно таким образом: уж поверь мне, я знаю это, поскольку, будучи юристом, специалистом по собственности, провел много времени, копаясь в деяниях древних.

– Завоевывать земли – благородное дело, сэр.

– Точно так же, несомненно, рассуждали и норманны, когда отбирали их у твоих предков-викингов. А то у тебя могло бы сейчас быть больше владений.

– Я полагаю, теперь уже поздно отвоевывать земли обратно. А жаль, – улыбнулся парень.

Николас начинал мне нравиться: он проявлял признаки ума и при всем своем стремлении к джентльменским условностям сам бросил вызов традициям.

– Что ж, нам еще представится возможность поговорить о землях и о том, кто ими владеет, когда начнется новая судебная сессия, – пообещал я ему. – А сейчас я должен идти домой обедать.

– Есть какой-нибудь прогресс в деле с убийством печатника? – спросил молодой человек.

– Нет. И запомни, – я поднял палец, – об этом никому рассказывать нельзя.

– Слово джентльмена.

– Ладно. – Мои глаза обратились к окну Билкнэпа. – После обеда я полежу часик-другой, мне нужно отдохнуть. А потом вернусь.