Стенание

Я отправился домой. Когда я шел по дорожке к дому, в дверях появилась Джозефина в новом платье, а рядом с нею – молодой человек в строгом камзоле. Агнесса Броккет придержала дверь, улыбаясь им, а Тимоти стоял возле угла дома, с любопытством поглядывая на парочку. Кавалеру Джозефины было лет двадцать пять. Стройный, темноволосый и довольно симпатичный; должно быть, это и есть тот молодой человек, который за ней ухаживает, догадался я. При моем приближении девушка покраснела, а юноша приподнял шапку и поклонился:

– Я Эдвард Браун, сэр. Служу у вашего коллеги мастера Питера Хеннинга.

– Как же, знаю мастера Хеннинга! Хороший человек, – кивнул я. – Я с прискорбием узнал, что его жена умерла – несколько месяцев назад, верно?

– В декабре, сэр. Мой хозяин очень горевал. Он подумывает бросить работу и уехать домой в Норфолк.

– Надеюсь, он этого не сделает, – рискнула вмешаться моя служанка.

– Спасибо вам, что разрешили Джозефине прогуляться, – любезно сказал Браун.

Я улыбнулся девушке:

– Рад видеть, что она выходит на люди. Куда вы направляетесь?

– Мы собирались в Линкольнс-Инн-филдс.

– Там должно быть чудесно сегодня.

– Смотрите хорошенько за ней ухаживайте, – велела с порога Агнесса.

– Непременно, – заверил ее Эдвард.

Я обернулся к Тимоти:

– Ты хотел поговорить со мной?

– Я… я только хотел сказать, что Бытию нужно еще сена.

– Так принесешь его завтра, – ответила миссис Броккет, – а сейчас можешь быть свободен.

Мальчик тут же умчался. Джозефина и молодой Эдвард посмотрели друг на друга и улыбнулись. Я разрешал Тимоти покупать свежее сено по мере надобности, и, очевидно, он задержался только для того, чтобы поглазеть на Брауна. То, что молодой человек отнесся к этому скорее с юмором, чем с раздражением, было еще одним очком в его пользу.

Мы с Агнессой смотрели, как парочка удаляется по гравиевой дорожке. И тут со стороны Линкольнс-Инн донесся звук – тихий удар колокола. По спине у меня пробежали мурашки. Это был похоронный звон: умер кто-то из членов нашего юридического сообщества, и в данном случае колокол звонил не иначе как по Билкнэпу. Теперь у меня больше не было возможности ни о чем спросить его – даже своей смертью Стивен перехитрил меня.

– Приятно видеть Джозефину счастливой, – заметила миссис Броккет.

Я улыбнулся ей и кивнул:

– Да.

Женщина в нерешительности помолчала и добавила:

– Она немного рассказала мне о своем прошлом… Бедняжка так вам обязана.

Тут у Агнессы за спиной появился Мартин: он, как всегда, медленно вышел из комнат и посмотрел на дорожку, с которой Джозефина и любезнейший Браун выходили на улицу. И то был, прямо скажем, весьма неодобрительный взгляд. Значит, неприязнь девушки к Броккету была взаимной. Я задумался, что за этим кроется, а управляющий резко обратился к жене:

– Какое тебе до них дело? Нечего тут стоять и глазеть. Ты сказала мастеру Шардлейку о госте?

Агнесса приложила руку ко рту:

– Ох, простите…

Муж опередил ее:

– Молодой джентльмен, юрист, приходивший два дня назад, снова нанес вам визит. Он упорно не сообщает своего имени. – Броккет нахмурился, возмущенный столь вопиющим нарушением этикета. – Я сказал ему, что вы ненадолго зайдете домой на обед. Он ждет у вас в кабинете.

– Спасибо, Мартин.

Я поскорее вошел внутрь. В кабинете я увидел стройную фигуру Уильяма Сесила, сидящего в кресле с задумчивым и обеспокоенным лицом. При моем появлении он встал и поклонился.

– Простите, что беспокою вас в воскресенье, сэр, – быстро проговорил он, – но произошли очень серьезные события.

– Касающиеся дела, которое я веду?

– Не напрямую.

– Вы нашли друзей Грининга? Лорд Парр сказал, что вы поговорите с ними.

– Я попытался. Но все они сбежали и давно уже не появляются дома. Исчезли, все трое одновременно. Никто не знает куда, ну просто бесследно испарились. – Молодой человек тяжело вздохнул. – Однако мы должны поговорить об этом подмастерье Элиасе.

– Вы разыскали его?

Сесил набрал в грудь побольше воздуха и в упор посмотрел на меня своими глазами навыкате:

– К сожалению, не живого, а мертвого. Мать Элиаса обнаружила его прошлой ночью в проходе возле их дома, с проломленной головой, в луже собственной крови. – Лицо моего собеседника исказилось судорогой.

– Господи Исусе!

Уильям не отрываясь смотрел на меня:

– Но перед смертью он успел кое-что сказать ей: назвал женское имя.

– Какое?

Я боялся услышать имя королевы, но Сесил сказал:

– Энн Аскью. Он успел выговорить: «Меня убили из-за Энн Аскью».

Глава 14

Мать Элиаса жила в узеньком переулке между Патерностер-роу и собором Святого Павла, огромная тень которого и гигантский шпиль маячили над бедными домишками внизу. Мы с Сесилом сразу направились прямо туда.

По пути он тихо поведал мне, что случилось: