Стенание

Мы подошли к причалам и длинному ряду кораблей. Здесь было особенно тихо после шума окружающих улиц. На мгновение мне послышался какой-то звук, как будто в переулке, из которого мы вышли, чья-то нога наткнулась на камень. Я оглянулся, но увидел лишь темный проход. Мы с Бараком переглянулись: он тоже это услышал.

Стайс повел нас к вымощенному камнем причалу, держась поближе к пакгаузам. На высокой воде покачивались корабли: низкие, тяжелые одно- и двухмачтовые торговые суда, выстроившиеся корма к носу и привязанные толстыми канатами к большим каменным швартовым тумбам, с туго свернутыми парусами. В паре-тройке кают виднелось мерцание свечки. Теперь, после возобновления торговли с Францией и Шотландией, днем у причалов кипела работа, особенно учитывая, сколько всяких предметов роскоши предстояло закупить для встречи адмирала д’Аннебо. Вдали на реке блестели волны; светились фонари в лодках, отражаясь в воде…

Мы подошли к длинному и высокому штабелю из бочек, укрепленному канатами.

— Теперь не разговаривать, — прошептал Стайс. — Прячемся за ними.

И мы по одному нырнули в темноту. Я присел на корточки между Сесилом и Стайсом и стал смотреть в промежуток между двумя бочками, из которых сильно разило вином. Напротив нас стоял на якоре двухмачтовый балингер, приземистое тяжелое судно для доставки тонн этак тридцати груза через Северное море. На его борту было написано: «Антверпен». На палубе имелась небольшая надстройка с открытыми окнами, и внутри двое моряков в льняных рубахах играли в карты при свете фонаря. Это были мужчины средних лет и крепкого сложения.

Лицо Сесила, сидевшего рядом со мной, слегка напряглось. «Это не совсем обычный для него род занятий, — подумал я. — Интересно, что скрывается за маской его вечной невозмутимости? Уж не боится ли он в глубине души возможной драки?»

Я шепнул ему:

— Когда мы входили в порт, мне послышался в переулке какой-то подозрительный звук. Как будто кто-то споткнулся о камень.

Молодой юрист встревоженно обернулся ко мне:

— Вы хотите сказать, за нами следили?

— Не знаю. Барак тоже слышал. У меня возникло странное ощущение…

Стайс, расположившийся с другой стороны от меня. повернулся к Джеку, который занял позицию рядом с ним.

— Это правда? — спросил он.

Барак кивнул.

Глаза одноухого сверкнули в темноте.

— Пару раз мне показалось, что за домом на Нидлпин-лейн наблюдают. Но мне так и не удалось никого поймать.

— Мы ведь так и не установили наверняка, были или нет убийцы Грининга связаны с этими анабаптистами, — сказал Сесил. — Что, если здесь замешана третья сторона, о которой нам неизвестно?

— Тогда, возможно, сегодня мы о ней узнаем, — ответил Стайс. — А теперь тихо, прекратить разговоры — только наблюдаем.

Мы просидели, скрючившись за бочками, около часа. Моя спина и ноги болели, и только я решил сменить позу, как все мы разом напряглись при звуке шагов и голосов. Наши руки схватились за мечи и кинжалы, но это оказались всего лишь двое моряков: они пьяно шатались, двигаясь вдоль причала, а потом поднялись на борт судна в отдалении. Если не считать случайно доносившихся криков из таверны и плеска волн у бортов кораблей, вокруг было по-прежнему тихо.

Потом я снова услышал шаги, на этот раз тихие и ровные, и из другого узкого переулка слева от нас показалось желтое свечение фонаря. Мои товарищи оживились.

— Их четверо, — прошептал мне на ухо Стайс. — Похоже, те самые, кого мы поджидаем. Вы и мастер Сесил держитесь в тылу, а сражаться предоставьте нам.

И тут, с отчетливым лязгом вынимаемых из ножен мечей, все бойцы выскочили из-за бочек. Мы с Уильямом с кинжалами наготове последовали за ними.

Четверо пассажиров, направлявшиеся на голландское судно, были застигнуты совершенно врасплох. Поднятый фонарь осветил их удивленные лица. Они совпадали с описаниями, которые запечатлелись у меня в памяти: высокий, крепко скроенный мужчина за тридцать с квадратным лицом — это, вероятно, шотландский проповедник Джеймс Маккендрик; толстяк среднего возраста — торговец Уильям Кёрди; а поджарый белобрысый тип — голландец Андрес Вандерстайн. Четвертый, высокий парень двадцати с лишним лет, несомненно, был Майклом Лиманом, сбежавшим стражником королевы. Это был тренированный боец, и я также вспомнил, что Маккендрик раньше служил в армии. За исключением пузатого, как и многие преуспевающие торговцы, Кёрди, все они, похоже, могли дать нам отпор.

Все четверо мгновенно пришли в себя и выхватили мечи, собираясь ввязаться в драку. Кроме Уильяма Кёрди, державшего в руке фонарь и теперь положившего его на землю, только светловолосый был обременен багажом — большим мешком, который он бросил на камни. Но куда им вчетвером против восьмерых: наша команда мгновенно окружила товарищей покойного Грининга, которые беспокойно поглядывали на корабль, прибывший из Антверпена. Двое моряков теперь вышли из каюты и стояли у ограждения, с интересом взирая на происходящее. Потом из трюма к ним поднялся еще один.

— Опустите мечи! — крикнул Слайс. — Сопротивление бесполезно! Вы арестованы за попытку вывезти бунтарскую литературу!