Стенание

Мой ученик удивленно посмотрел на меня:

— Спасибо за понимание, сэр.

— Ты уже вошел во вкус юриспруденции?

— Ну… Признаюсь, сначала это занятие навевало на меня скуку, но теперь все изменилось. Кое-что мне показалось очень интересным.

— И больше всего — охота за убийцей, да?

— Разве это не добавляет перцу? — улыбнулся юноша.

— Ну, это как посмотреть. Работа юриста, как ты уже и сам убедился, редко бывает захватывающей. Но необходимо узнать все ее аспекты, если ты хочешь вернуться в Линкольншир и помогать отцу управлять его землями.

Лицо юноши вдруг помрачнело: впервые я видел его таким унылым.

— Я сомневаюсь, что вообще вернусь туда, сэр.

Я понял, как мало знаю о Николасе, — сам он почти не рассказывал о себе.

— Но почему? — спросил я его.

Овертон посмотрел на меня своими зелеными глазами.

— Меня отправили в Лондон изучать право, потому что отец не одобрил один мой поступок… — ответил он и в нерешительности замолчал, но потом все же закончил: —…касающийся предполагаемого брака.

Я сочувственно кивнул:

— Ты хотел жениться на ком-то ниже себя по положению? Знаю, такие случаи не редки.

Николас решительно замотал головой:

— Нет, сэр. Я совершеннолетний и могу жениться на ком захочу. — Его глаза сверкнули внезапным гневом, а подбородок выпятился.

— Конечно, — успокоил я его.

Парень вновь заколебался в нерешительности, но потом заговорил:

— Я у отца единственный сын, и мой брак имеет большое значение. Наши владения пострадали от обесценивания денег, как и у многих других. Стоимость ренты упала, а арендаторы не могут себе позволить платить больше. Женитьба на дочери богатого человека принесла бы значительное приданое.

— Да, я знаю, такие вынужденные меры могут быть… в общем, все это непросто. Знаешь такую поговорку: «Сначала женись, а потом научись любить»?

Лицо Николаса слегка покраснело.

— Видите ли, сэр… Родители подыскали мне невесту — дочь богатого землевладельца, чьи земли соседствуют с нашим поместьем в Кодсолле.

— И девушка тебе не понравилась? Или ты ей? — грустно улыбнулся я.

Лицо Овертона стало каменным.

— Мы друг другу очень понравились. Однако любви между нами не было и в помине. Я не слишком выгодная партия, да и Энис, по правде сказать, тоже. Поэтому родители и подумали, что мы подходим друг другу, — горько проговорил он. — Во всяком случае, отец и мать так мне прямо и объяснили. Но Энис и я, мы оба хотели со временем вступить в брак по любви. Мы навидались браков по расчету, которые кончались разладом. И поэтому однажды во время прогулки по нашему саду — родные следили за нами из окна — мы с Энис заключили соглашение: договорились твердо заявить родителям, что не поженимся, и точка. Мой отец вышел из себя: он и так уже был страшно недоволен, что я провожу слишком много времени на охоте, вместо того чтобы помогать по хозяйству, и отправил меня сюда. В качестве наказания, я думаю, хотя сам я был только рад покинуть поместье и увидеть Лондон, — добавил юноша. — Мы с Энис по-прежнему переписываемся как друзья. — Он уныло улыбнулся. — Вот, сэр, теперь вы знаете, что я действительно непослушный парень.

— Похоже, что вы с Энис вполне притерлись бы друг к другу и сумели поладить.

— Но этого недостаточно, чтобы пожениться.

— Да, — согласился я. — Многие бы, пожалуй, не согласились, но я считаю так же, как и ты: этого недостаточно.

— Бедным проще, — с горечью сказал мой помощник. — Они могут жениться по любви.

— Только когда вообще могут позволить себе завести семью, а сам знаешь, какие нынче наступили тяжелые времена. Мало того что из-за войны все кругом обнищали, а деньги обесценились, так еще и эти казни.

Николас решительно покачал головой:

— Теперь война закончилась, и жизнь наверняка наладится. А безопасность каждого в его руках: человек должен оставаться в том сословии, в котором ему суждено было родиться. А иначе у нас воцарилась бы анабаптистская анархия.

Опять эта религиозная трясина…

— Признаюсь, что чем больше я думаю о человечестве, тем сильнее убеждаюсь, что все мы сделаны из одной и той же глины, — заявил я.

Овертон задумался на мгновение, а потом ответил:

— Я происхожу из семьи потомственных аристократов. Отец рассказывал, что наши предки были дворянами по рождению еще до Вильгельма Завоевателя, еще до того, как Линкольншир заселили викинги. Править — привилегия, которую мы унаследовали.

— Они стали дворянами исключительно за счет завоеваний. Викинги много отняли у англичан, как и норманны. Большинство семейств разбогатели и возвысились именно таким образом: уж поверь мне, я знаю это, поскольку, будучи юристом, специалистом по собственности, провел много времени, копаясь в деяниях древних.

— Завоевывать земли — благородное дело, сэр.

— Точно так же, несомненно, рассуждали и норманны, когда отбирали их у твоих предков-викингов. А то у тебя могло бы сейчас быть больше владений.

— Я полагаю, теперь уже поздно отвоевывать земли обратно. А жаль, — улыбнулся парень.

Николас начинал мне нравиться: он проявлял признаки ума и при всем своем стремлении к джентльменским условностям сам бросил вызов традициям.