— Как все мы прекрасно знаем, сейчас не лучшие времена для многих из нас. С одной стороны нас терзает голод, с другой — эпидемии, которые приносит он же. Царское правительство же, мало что делает для урегулирования ситуации: оно говорит, что хлеба мало, его вести дорого и далеко. При этом же оно ввело карантин, запрещающий въезд на территории, подверженные голоду, где на его почве разгорелись эпидемии тифа и холеры. То есть, Уважаемый суд, вы понимаете, что происходит-то? Правительство выступает вредителем и только усугубляет ситуацию, несмотря на все, якобы, предпринимаемые им меры по спасению людей. В доказательство всего этого спешу привести свои фотографии, на которых я запечатлел состояние простых людей, обычного населения наших губерний.
— Секретарь, приобщите их к делу пожалуйста. Они могут быть важны в дальнейшем. — Конечно будут, и Москва-то уж точно найдет им достойное применение.
Симбирск кивнул и, поднявшись, подошел к Олегу, чтобы забрать свежие улики.
— Уважаемый суд может подумать, что я сделал эти фотографии специально для того, чтобы выгородить обвиняемого. Спешу заверить, что это не так — фотографировать я начал уже довольно давно, и эти я сделал еще до всего случившегося. Я хотел оставить их потомкам и никак не ожидал, что они могут пригодиться где-то еще.
— Ну, тут Вы скорее лукавите. — Улыбнулся Москва. — Вам ничто не мешает использовать их где-то еще с целью критики существующей власти, что Вы уже и начали делать перед этим. Тем более, что у Вас и так уже имеется слава инакомыслящего. Вы ведь тоже в свое время проходили через похожий суд олицетворений?
— Смею заметить, господин судья, что это не имеет отношения к делу. — Влез в разговор Казань, возвращая его в нужное русло.
— Ваша правда, вернемся к рассматриваемому вопросу.
— Также, Уважаемый суд, — продолжал Казань, — думаю, стоит пояснить, зачем защите нужны именно эти данные, предоставленные свидетелем. Дело в том, что, когда в обществе начинают происходить какие-то события, составляющие угрозу для людей, они часто обращаются к нетрадиционным способам отвода бед. Мы не будем сейчас говорить о том, насколько правильно это и работает ли вообще такой подход. Важно понимать другое: человек, или олицетворение, пытающееся защитить себя через высшие силы, порой обращается к той вере, с которой он родился. Не стоит винить за это кого-либо, это совершенно понятный интуитивно процесс, который можно сравнить с поиском защиты у родителей в детстве. При всем при этом, стоит также понимать, что язычество у удмуртов, хоть кое-где живо и до сих пор, — а на это намекают невнятные результаты миссионерской деятельности за прошлые года и сама нынешняя ситуация, — не имеет каких-либо элементов человеческих жертвоприношений и вообще каких-либо ритуальных убийств людей. Мною была проведена действительно серьезная и большая работа, результаты которой содержатся вот в этих документах. Прошу включить их в дело.
— Хорошо, не возражаю. Симбирск, будьте добры, передайте мне всю папку.
Получив через секретаря документы, Москва погрузился в их изучение, попутно продолжая слушание дела.
— Протестую, господин судья. — Дав Казани выговориться, заговорил Ярославль. — Под моим руководством было проведено официальное следствие по делу, мною были изучены все обстоятельства. Как, например, сторона защиты может объяснить тот факт, что найденная в куале, языческом святилище удмуртов, кровь принадлежит человеку? Ведь собака, с помощью которой мы проверяли принадлежность крови, отказалась вылизывать миску с ней. Это, знаете ли, наводит на определенные мысли…
— Уважаемый суд, это объясняется очень просто, — ловко парировал оппонента Казань, — собака просто была сытая. Серьезно, если животное не хочет есть, то был ли ему смысл вылизывать дополнительную миску? Нет, я не утверждаю, что все было подстроено заранее, просто… Признаемся честно, ту собаку мы ныне уже не найдем, а факт того, хотела ли она есть, не был зафиксирован должным образом.
— Объяснение принимается. Что на это скажет сторона обвинения?
— Ну хорошо. — Ярослав начинал нервничать. — Как на счет того, что у найденного трупа были похищены голова и некоторые внутренние органы? Опираясь на описания старинных удмуртских обрядов и рассказы местных жителей, я делаю вывод, что отсутствующие части тела были необходимы для совершения жертвоприношения.