Степные волки

Вот и сделано, что задумано. Все враги мертвы. Остались мы и pax. Пол залит кровью, запах спёртый, дрянной. И наши «гвардейцы» всё же опробовали себя в деле. Позже, возможно, кому-то из них станет плохо и муторно. Но это вряд ли, и, скорее всего, они отнесутся к этому событию словно к работе. В конце концов, не домашние мальчики из Белого города, а босяки из Старой гавани, где выживают самые сильные, крепкие, хитрые и злые.

Наши бойцы зажгли в комнате свет. Курбат и Звенислав связали проснувшегося раха. А я подошёл к комнате, в которой проживал почтовый смотритель. Остановился и, даже не прикасаясь к двери, узнал, что она заперта изнутри. Прислушался, хозяин не спит, и остальные, кто с ним рядом, тоже проснулись и боятся. Почему, ведь нас они услышать не могли, комната угловая, глухая, без окон и форточек? Не знаю. Но, скорее всего, они ожидали какой-то пакости от своих постояльцев. Потому реагировали на каждый шорох. Ну-ну, сидите, мыши, тихо, такова ваша жизненная юдоль.

– Хозяин, – окликнул я тех, кто заперся в комнате.

– Что-о-о? – раздался изнутри испуганный голос.

– Меня зовут Пламен сын Огнеяра. Мы захватили караван с золотом и к утру уйдём. А ты остаешься жить, так же как и возницы повозок. Чуешь, что говорю?

– Да-а-а, понимаю.

– Появятся рахи, передай им, что бури вернулись.

– Всё сделаю, – ответил дрожащий голос. – Только не убивайте.

– Кому ты нужен, подстилка рахская, – пробурчал я сам себе, возвращаясь в общий зал, где было светло, почти как днём, а наши парни шустро оттаскивали тела охранников в угол.

Pax, толстяк с серым землянистым лицом, отвисшими губами и мокрыми штанами, сидел, привязанный к высокому стулу. Мы чувствовали его животный ужас, а ещё запах, еле уловимый запах чего-то настолько противного, что нас чуть на изнанку не выворачивало. Что это такое? Мы не понимали, но зверь, сидящий в глубине каждого из нас, чуял запах своего старого исконного врага. Ничего, пока перетерпим. А потом разберёмся, что это такое.

– Вы напали на отряд под знаменем серого дракона! – выкрикнул pax. – Меня зовут…

Курбат ударил его по толстым губам тыльной стороной ладони, разбив их в лепёшку, и сказал:

– Нам всё равно, как тебя зовут.

– Это точно, – добавил Звенислав. – Мы просто хотим тебя пытать.

– Ну, – пожал я плечами, – не любим мы ваше поганое племя.

Караван-мастер, так называлась должность раха в официальных бумагах, сглотнул набравшуюся в рот кровь и прошамкал:

– Хто вы?

– Бури. – Курбат посмотрел ему прямо в глаза. – Слышал о таких?

– Их же не осталось, всех извели. – Страх отразился в заплывших жирком глазёнках-пуговках раха.

– А вот и не всех. – Горбун продолжал всматриваться в глаза караван-мастера. – Мы пришли мстить, и ты первый, кто нам попался. Представляешь, что мы с тобой сделаем?

– Ахх-рр, – неожиданно захрипел наш пленник и резко дёрнулся всем телом с такой силой, что сломал крепкий дубовый стул, к которому был привязан. Упал и неожиданно умер.

– Чего это с ним? – спросил я Курбата.

– Вот гадина. – Горбун привстал и пнул мертвеца в живот. – Подох. У него вроде как сердце остановилось. От страха.

– А-а-а, ладно, – усмехнулся Звенислав, – не очень-то он нам и нужен был. Айда во двор, добычу смотреть.

Мы вывалились толпой во двор ямы и обомлели. Никогда не видели столько золотых слитков.

Наёмники Кривого Руга вскрывали опечатанные ящики и вываливали всё добытое в центр двора. Куча росла, и здесь было явно больше полутонны. Хотя могли бы и раньше об этом подумать. Девятнадцать повозок, на каждой по двести килограммовых слитков в окованных железом ящиках. Итого: почти четыре тонны драгоценного металла. Откуда? Ответа нет, бумаг и накладных нет, охрану уничтожили, караван-мастер помер. Ой-ё, и чего теперь делать? Вот ведь как случается. Мало добычи – плохо. А много – опять ничего хорошего.

– Что делать будем, Кривой? – спросил я пахана, который тоже ошалел от того, что увидел.

– Не знаю. – Он, как обычно, почесал затылок. – Заберём сколько сможем, и бежать, пока при памяти и след чистый.

– И сколько сможем забрать?

– На каждую вьючную лошадь предлагаю по пятьдесят килограммов кинуть. Сорок лошадей, больше с собой тянуть глупо, не уследим за всеми и мобильность потеряем. Так что две тонны возьмём.

– Остальное бросать тоже нельзя, – заметил я.

– Нельзя, – согласился пахан.

– Давай в реке утопим, в ближайшем затоне. – Предложение не ахти, но ничего другого в голову не лезло.

– Так и сделаем, – согласился он и, обернувшись на почтовую станцию, спросил: – Вы закончили?

– Полностью.

Кривой Руг оглядел двор и задал следующий вопрос, которого я ждал:

– Возниц оставлять в живых не надо. Может, порубать их всех, с бордзу до кучи?

– Нет, – сразу возразил я. – Пусть живут, они нам нужны.

– А смысл в этом какой?