Степные волки

– Видишь, – я мотнул головой в сторону тына, возле которого стояли кучкой возницы, а Курбат и Звенислав им что-то говорили. – Парни сейчас людишкам такого наговорят, что слух, будто бури вернулись, разнесётся по округе, как пожар. И при этом каждый из них будет знать, что мы пойдём не в Штангорд или Эльмайнор, а на восток, к Архейским горам, на соединение с независимыми племенами дромов, которые в горных теснинах закрепились.

– Хитро, – кивнул Кривой Руг.

– Не очень, но на некоторое время погоню со следа собьёт.

Прерывая наш разговор, из почтовой станции нам под ноги вылетел молодой парень лет девятнадцати. Вслед за ним выбежали мужчина и женщина весьма затрапезного вида. Наверное, станционный смотритель с женой.

– Стой! – выкрикнул мужичок и, увидев нас, в нерешительности замер у крыльца.

– Гордей, – вторила ему женщина, а затем, как и муж, замерла на месте.

Воины из нашего десятка ловко сбили парня на землю и заломили руки за спину.

«Молодцы, – подметил я о своих, – хватка есть, раньше бы потерялись и команды ждали».

– Кто такой? – спросил я парня, который вырваться не пытался, а, как мне показалось, высматривал кого-то.

– Гордей Родан, – сказал он, – сын местного смотрителя. Хочу в отряд к бури попроситься. Где они?

– Я бури, – усмехнулся я.

– Ты?! – удивился он. – Не может того быть! Бури знаешь какие?!

– Представляю, за два метра ростом, меч двуручник на плече и конь богатырский под седлом. Так?

– Ну, в общем-то да.

– Отпустите его, – приказал я воинам, а парню сказал: – Иди к отцу и матери, переживают они за тебя.

Парень встал, окинул родной двор задумчивым взглядом и ответил:

– Всё одно я с вами пойду. Нет больше мочи терпеть житьё рабское. Возьмёте?

– Возьмём, – согласился я, – но по уму.

– Как?

– Потом узнаешь, а пока иди с родителями попрощайся, через час выдвигаемся.

– Действительно хочешь паренька взять? – Кривой Руг покосился на Гордея, который подошёл к родителям.

– Свой всё же, дром. Таких парней если в кулак собрать, многое можно сделать, а с кого-то начинать надо. Деньги теперь есть, и если к Штангорду благополучно прорвёмся, начну свой отряд собирать.

– Да-а-а… – протянул пахан, в очередной раз оглядывая здоровенную кучу слитков. – Две тонны золота, считай, что сто тысяч фергонских империалов, а ваша доля – четверть, немало.

Через час, нагрузив лошадей, и своих вьючных, и верховых, оставшихся от охраны каравана, двинулись в путь. А перед этим разыграли маленькое представление. Парня местного, Гордея Родана, вроде как силой скрутили и увезли, словно заложника, чтобы все возницы это видели. Курбат с Звениславом разговор с ними провели и, пока ещё вызванное состояние волчьей натуры не рассеялось, прочуяли – семеро возниц из девятнадцати отнеслись к нам очень недоброжелательно. Следовательно, сразу к рахам побегут и всё, что видели, расскажут. Сволочи!

Утром добрались до Атиля. Отряд двинулся дальше, вдоль реки вверх по течению, а мы трое и Кривой Руг с двумя верными подручниками в одном из затонов, где ночью ловили рыбу на прокорм, скинули половину груза. Жаль, конечно, расставаться с добычей не хотелось, но жизнь одна, а золотишко, если боги помогут, никто не найдёт. Пусть лежит себе спокойно до лучших времён, пригодится ещё. Повода лошадей, сбросивших тяжесть, накинули на луку седла и, догнав отряд, продолжили путь.

К полудню остановились на днёвку. Погони пока нет, и в лучшем случае она только к завтрашнему утру будет, когда возницы, которых не стали вязать, доберутся до Чинкира, где стоит полусотня борасов. Конечно, сразу клич кинут. Но пока воины соберутся, фора будет. Следы наши явные, вверх по течению идут, где можно на ту сторону бродами перебраться. А мы рассыплемся по три-четыре коня и соберёмся только километров через пятнадцать возле небольшого солёного озера. Вот пускай и поищут нас, следопыты, ёлки-моталки.

Мы сидели и рубали солёное мясо с чёрствыми лепёшками, что было у бордзу в запасах, когда меня в бок толкнул Звенислав – смотри, мол. Взглянул и увидел, что привлекло внимание друга. Парень, которого мы с собой взяли, Гордей Родан, видимо, постеснялся сам еду взять, а предложить ему никто не догадался. Что поделать? Наши бойцы – беспризорники, воспитания никакого. Сам сыт, и хорошо. А Гордей сделал вид, что так и надо. Просто отвернулся, чтобы никто не видел, как он голодную слюну сглатывает. Непорядок. Нехорошо. Однако парень гордый, соответствует имени, и сам за куском не полез. Правильный, уважения достоин.

– Гордей, – окликнул я его.

– Да? – обернулся он.

– Садись с нами, – махнул я рукой. – Пообедаем и поговорим заодно.

Гордей, вроде как нехотя, подсел к нам и взял себе еды. С достоинством и неспешно поел, а потом, выпив воды из фляги, сказал:

– Благодарю.

– Вежливый, – заметил Курбат. – Однако впредь не стесняйся. Ты с нами заодно теперь, свой. Что есть у нас, то и твоё. Всё по-братски, кроме денег, оружия и девок. Понял?

– Понял. – Парень кивнул и спросил: – Мы будем рахов уничтожать?

– Будем, – ответил я, – но не сегодня, не прямо сейчас. Ты заметил, что отряд у нас сборный?