Стерегущие золото грифы

Можно ускакать прочь от людей, но от своей боли не уйти. К рассвету Ан-Кей вернулся в стан, ведя под уздцы взмыленного, мокрого коня. Он нашел выход, как ему казалось.

– Ты должен взять на корабль и свою семью, – сказал отец, отводя глаза, будто скрывая что-то.

Диковинная колесница небесных людей стала снова видна всем в округе. Капитан снял с нее защиту, долгое время скрывавшую от людских глаз и оберегавшую от дождя, ветров и холода.

– Это будет опасно для них, – возразил Ан. – Они никогда не летали. Я даже не знаю, как наши люди перенесут это. Столько времени прошло.

– Вот именно, Ан, времени… – задумчиво заметил капитан. – Ты можешь управлять кораблем, но как он действует, знаю только я. Я создал его и… не уверен, что время здесь, на нашей родине и на пути между ними идет одинаково.

– Ты хочешь сказать… – Ан почувствовал, как зашевелились волосы на затылке.

– Да. Путь туда и обратно – понятия не имею, сколько он занимает времени. Времени, которое течет здесь. Ты можешь вернуться на закате этого же дня, а можешь через пять или пятьдесят зим. Возьми с собой жену и детей, Ан. Если ты их оставишь, я о них позабочусь без разговоров. Но я боюсь, что время встанет между вами.

К стыду, Ан-Кей думал сейчас не о своей семье. Их здесь на произвол судьбы не бросят, даже если он и не вернется никогда. Не оставляли ведь умирающих, и уж тем более позаботились бы о детях – будущем народа. Племя было как одна семья.

В мыслях Ана существовала только угасающая Ак. Дорога туда и обратно и время, которое придется провести на родине, пока врач совместно с их самыми выдающимися учеными изобретет лекарство… Тот был уверен в результате, как и в том, что Кадын протянет еще от трех до пяти зим.

Пока они летели сюда, Ан даже не успел стать выше ростом. Но сколько прошло времени здесь и на родине? Ему и в голову не приходило такое. Он должен попытаться. Может, отец ошибается. Ан просто не мог не воспользоваться малейшей возможностью, иначе потом до конца жизни пришлось бы сожалеть, что упустил ее. Они полетят. И он будет спокоен. Управление кораблем не терпит волнения.

Все было готово. Многие небесные люди захотели полететь с Аном. Кто навсегда, кто повидать родных. Капитан оставался. Зато на борт поднялись несколько самых отчаянных местных – кровь кочевников требовала новых открытий, а горы уже стали им тесны. Семью Ан все же решил взять с собой. О возможных изломах времени он никому не говорил, не желая пугать. Ему казалось, чем больше народа узнает, тем вероятнее это станет правдой.

В день отлета Кадын чувствовала себя лучше или просто собралась с последними силами. Она восхищенно оглядела Ана, одетого в белый защитный костюм отца, который теперь пришелся ему впору.

– Как давно это было… – прошептала она. – И я носила такой же. И у меня была короткая мальчишечья стрижка.

Она легко дотронулась пальцами до косы Ана, черной змеей перекинутой через плечо на грудь.

– Ты была грубиянкой, – улыбнулся Ан и тут же снова стал серьезным. – Врач сделает лекарство, будь уверена. Там у него найдется все необходимое.

Он погладил ее по щеке. В племени нашлись бы женщины гораздо красивее Кадын. Далеко ходить не нужно – его собственная жена была изумительно красива. Но широкое лицо Кадын с грубоватыми крупными чертами и массивным подбородком притягивало его взгляд, как ни одно другое. Может, это магия ее черных глаз, светящихся умом, добротой и мудростью, свойственной скорее пожилым женщинам, чем девушкам. На полных губах ее широкого рта появилась улыбка.

– Прекрати на меня так пристально смотреть, а то вспомню, какой была в детстве грубиянкой.

– Извини, я просто… – Ан опустил руку.

– Просто хочешь меня запомнить? – понимающе спросила Кадын. – Не надо. Лучше вернись и погляди еще раз. Я буду ждать.

– Обязательно вернусь, Ак. Я обязательно вернусь к тебе.

Исчезли едва сдерживаемая страсть, злость на судьбу и отчаяние, что всегда раскаляли добела воздух между ними. Нежность и тихая печаль стоячей озерной водой омывали обоих.

Ан встал на одно колено, коснулся земли рукой и склонил перед Кадын голову. Помедлив, встал и пошел к кораблю. Кадын опустила глаза и увидела, что там, где он стоял, в камне отпечатались вдавленные следы его ступни, колена и руки. Ан почти никогда не пользовался силой их народа, но теперь оставил отпечатки ей на память. Кадын прижала руку к груди, как будто следы выжжены были не у ног ее, а прямо на сердце.

Отойдя на безопасное расстояние, укокцы наблюдали, как с грохотом и белоснежным светом взмывает небесная колесница, устремляясь к неведомым мирам. Кадын сидела позади всех на большом валуне и тихо напевала, покачиваясь в такт.

– Зачем ты это сделала? – спросила Шаманка. – Зачем отослала его?

– Может, он не захочет возвращаться вовсе, когда увидит родной дом. В любом случае я хотя бы не умру на его глазах. Пусть еще недолго будет счастлив своей надеждой.

Шаманка неодобрительно покачала головой.