Стяжавшая любовь. Том III

Священникам храма и прихожанам была известна суровая подвижническая жизнь Матушки. До того момента, как она стала прихожанкой нашего храма, она проходила послушания в Лавре, там молилась и спасалась.

Некоторых священников она обличала, и как выяснилось позже, ее предупреждения были не напрасны. Так один из священников, которого старица неоднократно обличала, после раскола перешел в раскольничий Владимирский собор.

Конечно, среди многого числа прихожан она выделялась. И своим поведением, свойственным юродивым и блаженным людям, и своей суровой жизнью, и духовным обликом. Сила духа старицы заставляла трепетать перед ней, она не знала лицеприятия и лицемерия. Но вместе с тем, ее теплое отношение было очень утешительно.

Вероника, дочь отца Василия:

В детстве меня часто отправляли на лето к дедушке Михаилу на Хмельничнину. В мое отсутствие мама пришла на службу в Демиевский храм, был какой-то праздник. Все в храме знали матушку Алипию и даже в те годы говорили о том, что она прозорливая и может что-то предвидеть.

Мама стояла на службе, перед ней молилась матушка Алипия, а рядом с мамой стоял бывший староста Пантелеимон Митрофанович. Матушка Алипия поворачивается к ним, и говорит: «Готовьте свечи! Если не сейчас, то через неделю». Мама очень испугалась, она подумала, что слова Матушки обращены к ней и касаются меня, даже хотела ехать к дедушке, чтобы забрать меня в Киев. Но смысл слов блаженной открылся позже – ровно через неделю у старосты утонул сын.

В годы, когда матушка Алипия была жива и ходила в Демиевский храм, я была еще маленькой, но ее я очень хорошо помню. Особенно хорошо запомнилось мне, какие она носила панихиды, много хлеба. В храме она была постоянно. Помню, что люди к ней относились очень почтительно.

Владимир, муж Вероники:

С самого детства я был прихожанином Демиевского храма, матушку Алипию помню очень хорошо. Помню, как старушки говорили о ней, что это святой человек. Те люди, которые приходили в храм редко, или впервые, могли соблазниться внешним видом, или поведением Матушки, в которой все было несколько удивительно, отличительно от других. А те, которые были постоянными прихожанами, знали ее юродство и прислушивались к каждому ее слову.

«Подвиг блаженства – это один из самых сложных подвигов»

Протоиерей Николай Даненко

В юные годы, когда мне было семнадцать-восемнадцать лет, я неоднократно посещал матушку Алипию. Мои друзья, молодые ребята, которые все были церковными людьми, также приходили к Матушке. Я не собирался быть священником, моя профессия, как я думал, была уже определена. На то время я серьезно занимался рисованием и живописью, потом поступил в институт, и профессия художника была для меня близка и дорога. Поэтому о том, чем мне заниматься в жизни, кем мне быть, какой дорогой идти, я у Матушки не спрашивал.

Приходил я к ней или сам, или с друзьями, она нас всегда очень тепло принимала, щедро старалась угостить. Посидим у нее, пообщаемся, послушаем, что она говорит. Мы понимали, что перед нами старица, исполненная дарами Святого Духа. Бывало, что ее слова сразу были непонятны, а впоследствии становилось понятным то, о чем шла речь. О том, что Матушка говорила посторонним, я не хотел бы говорить, потому что это касается других людей. С ее стороны были прямые обличения за нехорошее поведение, которые она говорила так, чтобы человека не обидеть, говорила как бы в сторону. Кому надо, тот поймет. Бывало, что Матушка смиряла своих посетителей, ей видней было, для чего это было нужно. Однажды я пришел со своим другом, а Матушка взяла, да и легла как бы «спать» – на такой лавочке, на которой спать было невозможно. Так она лежала на ней несколько часов, этим действием показывая, что ничего, мол, потерпите, подождите. Что ж, нужно с ней поговорить, значит надо ждать. Поспит – потом поговорим. Так мы и ждали, каждый думая о своем, зная при этом, что она видит все наши мысли. Через два часа она вскочила, и говорит моему другу: «Ничего, ничего, Бог прощает грехи – каешься, значит прощает!» Матушка так утешила его! Но… заставила посидеть. Заставила, так скажем, напрячься. У Матушки к каждому был индивидуальный подход, насколько я видел. Она учитывала склад души человека, его характер, его покаяние, его способность слышать. В этом отношении она была очень психологически тонким человеком.

Прозорливость ее была очевидна. Часто такое можно было наблюдать: она говорит, что тот и тот придут к ней, и да – через полчаса они приходят. Таких случаев было очень много.