Стихея

Мари разжала пальцы, которыми стиснула стойку, и улыбнулась. Как можно безмятежнее. Хотя лодыжка предательски заныла. Дьявол, ну почему он выбрал именно Лин? Странное ощущение, веки словно горят. И не продохнуть, будто на грудь повесили камень. Сердце сдавливает все сильнее. Интересно, Эллиоту было так же больно, когда он застал их с Уильямом поцелуй?

– Присаживайтесь, – тихо произнесла она и отвернулась. – Меню на доске. Выбирайте любой чай и десерт.

Руки двигались механически. Взять заварник, подготовить жасминовый чай… Стоп, вдруг выберут другой? Блюдца, десерт… Придется обернуться и не раз. А между лопаток уже жжется от буравящего взгляда Эллиота. Почему так больно?

Мари согнулась над заварным чайником и огородилась волосами. Моргнула… Что это? Слезы? Она судорожно вздохнула и только сейчас услышала, что Эллиот и Лин спорят.

– Я не хочу здесь сидеть, – отрезал Эллиот.

– Но я замерзла! Там настоящая метель.

– Найдем другое место…

– До них далеко. «Чайная» ближе всех к замку.

– Лин! – прорычал Эллиот, и в этот момент Мари не выдержала.

Она сбежала в подсобное помещение, потому что от слез уже ничего не видела. Там она села на единственный стул, в полумраке чуть не обрушив стопку тарелок. Ногой зацепила ящик с упаковками чая, и послышался шорох целлофановых упаковок.

Что с ней? Почему она не может контролировать себя? Она же ведьма! Мама говорила, что они хладнокровнее, у них не болит душа. Но то, что происходило с Мари сейчас, сложно было назвать равнодушием.

Она сидела в полумраке и прислушивалась к бешеному сердцебиению. Единственная лампочка на потолке уже отчаялась осветить каморку.

Теплые пальцы коснулись щеки Мари. Она мимолетно взглянула на Эллиота снизу вверх и тут же закрыла глаза, чтобы его не смущать. И себя тоже.

– Почему ты с нами так поступаешь? – Вопрос Эллиота бил в солнечное сплетение.

– Тебя ждет Лин.

Надо было отстраниться. Но он продолжал гладить ее щеку и едва уловимо касаться шеи. Вслед за прикосновениями бежали мурашки. А Мари сидела с ровной спиной, дрожа от внутренней лихорадки. Кровь обжигала изнутри. И сердце громыхало, стуком отзываясь в ушах.

– Она ушла.

– Кажется, уйти хотел ты.

– Может, ответишь?

– А что ты хочешь услышать? Почему я не могу выбрать между тобой и Уильямом? – Мари распахнула глаза. – Я даже не могу сказать, что я такое. Я – один сплошной вопрос. Без ответов.

– Ты – Стихея, Мари. А значит, очень могущественная ведьма, раз тебя боится сама глава «Sang et flamme». – Рука Эллиота безвольно повисла вдоль тела.

– Дейзи тоже ведьма. Почему она не может быть Стихеей?

– Она непосвященная, а значит, не ведьма, – настаивал Эллиот.

Вспомнились слова Тины в их последнюю встречу. Она назвала Мари Стихеей и пообещала, что та все узнает, если откроет шкатулку. Но это значило принести обет защищать Дейзи и Эллиота. Призраки знают гораздо больше, чем говорят. И каждый в этой игре пытается защитить своих близких, используя Мари.

– Но я не могущественная. – Она встала и уставилась в грудь Эллиота.

Ворот зимнего пальто был расстегнут, словно намекая: Мари может продолжить и расстегнуть его до конца, чтобы повторить то, что случилось между ней и Эллиотом в полнолуние. Но она прогнала будоражащие воспоминания.

– Я даже не могу защитить себя от Огненных дев. Ты знал, что Лин с подругой пытались закидать меня камнями? Синяк на лодыжке долго не проходил.

Эллиот вздрогнул и весь натянулся, словно тетива на луке.

– Не знал, – в его голосе прозвенели опасные нотки, – но обязательно разберусь.

– Это уже неважно. Я пытаюсь донести до тебя, что я вовсе не такая могущественная, как вы все думаете. Я пыталась защититься от Джорджи, а в итоге меня использовали и подставили. Единственный, кто хоть что-то знает обо мне – это Уильям. Но он молчит, потому что боится… навредить мне? – Мари спрашивала саму себя, уже не зная, где искать правду.

– И с этим я тоже разберусь.

– Эллиот, приди в себя! Ты – Охотничий Пес, я – ведьма! Даже не будь между нами Уильяма, мы не можем быть вместе.

– Давай, прокричи это еще громче, вдруг кто-то не услышал, – съехидничал Эллиот, и в этот момент снова зазвенел колокольчик. – Очень вовремя, – пробормотал он и оглянулся на закрытую дверь подсобки.

– Это, наверное, Дейзи.

– Дейзи?

Подтверждая ее слова, в кафе прозвучал ироничный голосок девушки:

– Эй, избранная, я туточки.

– Я занимаюсь с ней после работы, – прошептала Мари в ответ на вскинутую бровь Эллиота.

Он распахнул дверь и шагнул в кафе.

– Ни фига себе! Вы снова разговариваете! – взвизгнула Дейзи от удивления. И непонятно, чего в ее голосе прозвучало больше: радости или страха.

– А вот меня интересует, чем конкретно вы тут занимаетесь? – Эллиот встал перед сестрой и скрестил руки на груди.

Яркий неоновый пуховик Дейзи разительно отличался от черного пальто брата, да еще лиловые пряди выбивались из-под малиновой шапки, окончательно превращая девушку в произведение психоделического искусства.

– Эм-м… – замялась Дейзи и скосила глаза на Мари.

Она устало села за столик. Рабочий день подошел к концу, но сам день, к сожалению, еще нет.

– Ты ему не сказала?