Стихи

Сорок трудный год.
Омский госпиталь…
Коридоры сухие и маркие.
Шепчет старая нянечка:
"Господи!
До чего же артисты
                   маленькие…"

Мы шагаем палатами длинными.

Мы почти растворяемся в них
с балалайками,
               с мандолинами
и большими пачками книг.
Что в программе?
В программе — чтение,
пара песен
военных, правильных…
Мы в палату тяжелораненых
входим с трепетом и почтением.
Двое здесь.
Майор артиллерии
с ампутированной ногой,
в сумасшедшем бою
                  под Ельней
на себя принявший огонь.
На пришельцев глядит он весело…
И другой —
           до бровей забинтован, —
капитан,
таранивший "мессера"
три недели назад
                 над Ростовом.
Мы вошли.
Мы стоим в молчании.
Вдруг
срывающимся фальцетом
Абрикосов Гришка отчаянно
объявляет начало концерта.
А за ним,
не вполне совершенно,
но вовсю запевале внимая,
о народной поём,
                 о священной
так,
как мы её понимаем.
В ней Чапаев сражается заново,
краснозвёздные мчатся танки.
В ней шагают наши
                  в атаки,
а фашисты падают замертво.
В ней чужое железо плавится,
в ней и смерть отступать должна.
Если честно признаться,
нравится
нам
такая война!
Мы поём.
Только голос лётчика
раздаётся.
А в нём — укор:
— Погодите…
Постойте, хлопчики…
Погодите…
Умер
     майор… —
Балалайка всплеснула горестно.
Торопливо,
будто в бреду…

…Вот и всё

             о концерте в госпитале
в том году.

?

Жизнь

Г. П. Гроденскому

Живу, как хочу, —
светло и легко.
Живу, как лечу, —
высоко-высоко.
Пусть небу
           смешно,
но отныне
ни дня
не будет оно
краснеть за меня…
Что может быть лучше —
собрать облака
и выкрутить тучу
над жаром
          песка!
Свежо и громадно
поспорить с зарёй!
Ворочать громами
над чёрной землёй.
Раскидистым молниям
душу
     открыть,
над миром,
над морем
раздольно
          парить!
Я зла не имею.
Я сердцу не лгу.
Живу, как умею.
Живу, как могу.
Живу, как лечу.
Умру,
      как споткнусь.
Земле прокричу:
"Я ливнем
вернусь!"

?

" Будь, пожалуйста "

Будь, пожалуйста,
                  послабее.
Будь,
      пожалуйста.
И тогда подарю тебе я
чудо
     запросто.
И тогда я вымахну —
                    вырасту,
стану особенным.
Из горящего дома вынесу
тебя,
      сонную.
Я решусь на всё неизвестное,
на всё безрассудное —
в море брошусь,
                густое,
                        зловещее,
и спасу тебя!..
Это будет сердцем велено мне,
сердцем
        велено…
Но ведь ты же
              сильнее меня,
сильней
        и уверенней!
Ты сама
        готова спасти других
от уныния тяжкого,
ты сама не боишься
                   ни свиста пурги,
ни огня хрустящего.
Не заблудишься,
                не утонешь,
зла
    не накопишь,
Не заплачешь
             и не застонешь,
если захочешь.
Станешь плавной
                и станешь ветреной,
если захочешь…
Мне с тобою —
              такой уверенной —
трудно
       очень.
Хоть нарочно,
              хоть на мгновенье —
я прошу,
         робея, —
помоги мне
           в себя поверить,
стань
      слабее.

1962

Парни с поднятыми воротниками