Читаем Стихи и эссе полностью

Стихи и эссе

Когда нам стольких нужно хоронить,когда скорбим публично, на виду,когда эпохи целой пересудыпытают хрупкость совести и мук,о ком нам говорить? Ведь ежедневноот нас уходят те, кто был к нам добр,кто ведая, что труд их — капля в море,надеялись жизнь улучшать по капле.Таким был доктор. В восемьдесят летжелал он знать о бытие, чье непокорствоугрозой с лестью звали к послушаньютак много юных вероятных перспектив.В желании отказано, и он закрыл глазав последней, столь привычной всем нам сцене:в кругу проблем, стоящих, как родня,ревниво озадаченная смертью.С ним остававшиеся до конца объектыего исследований: фауна ночейи тени, ждавшие черед войтив светящийся чертог его вниманья,разочарованы, рассеялись вокруг,как только был оторван он от дела,чтоб в Лондоне вернуться вновь на землюевреем важным, умершим в изгнанье.Была лишь ненависть довольна, расширяябылую практику средь темной клиентуры,что верит в исцеление убийствоми в пепел обращенными садами. Они всё живы,но уже в том мире, который изменилон, глядя в прошлое без ложных сожалений,используя всего лишь память старцаи искренность наивного ребенка.Умен он вовсе не был, убеждаянесчастное Сегодня наизустьчитать Вчера, как заданный стишок,пока вдруг не запнется на строке,где Прошлого таятся обвиненья,и не узнает вдруг, кто вынес приговор,как полноценна жизнь была и как глупа,как умиротворенно безмятежна,способная быть с Будущим на "ты"без гардероба лишних оправданийи без набора масок прямотыили смущения от фамильярных жестов.Не удивительно, что дряхлые культурытщеславия предвидели в ученьео нестабильности и низверженье принцев,и выгодных им комплексов расстройства.И коль он прав, то почему не сталивсе жить похоже? Почему, как прежде,монолитно государство, и не могутпротивники его объединиться?Конечно же, они взывали к Богу,он — продолжал свой путь к зловонным рвам,к Пропавшим вместе с Данте, внизк влачащим жизнь отверженных калекам.Он показал, что зло, как нам казалось,не наказуемый поступок, а безверье,бесчестное стремленье к отрицанью,и вожделенье угнетателя. И есливсе атрибуты позы деспотизма,отцов запреты, коим он не верил,сквозят в его словах и поведеньи,то это мимикрия лишь того,кто долго жил среди врагов, и часто,будучи неправ, порой абсурден,казался нам уже не человеком,но целым климатом разнообразных мнений,в котором мы растим все наши жизни:он только за и против, как погода;гордыне возгордиться чуть сложнее,но все ж возможно. Желание тиранарасквитаться растает в равнодушье.Он окружает нас в привычках роста,он достигает немощных в забытыхбогом дальних княжествах, калекликующих, почуяв рост костей.Дитя несчастное в игрушечной вселенной,очаг, покинутый свободой, улей,сочащий мед из страха и тревог,теперь спокойнее в надежде уцелеть.Сокрытые от нас травой забвенья,давно забытые названья и объекты,в сиянии его воодушевленьявернулись к нам в их драгоценном блеске:все игры, что бросаем мы, взрослея,смешившая нас непристойность звуков,в уединеньи корчимые рожи.Он хочет большего от нас: свобода —суть одиночество; он бы сложил чужиеполовинки, на что нас разбиваетв благих намерениях наша справедливость,развил бы остроумие и волю —имущество прилаженное намилишь для бесплодных диспутов, сынам жевернул бы гамму чувств их матерей.Но более всего ему хотелосьв нас вызвать жажду к тайнам темноты,не только из-за игр воображенья,что с легкостью дарует ночь; ей нашанужна любовь: с печальными глазамиее гонимые прелестные исчадьяв немой тоске нас ждут и умоляютих в будущее повести с собой,что в нашей власти. Им была бы радость,как он, служить на ниве просвещенья,превозмогая крик толпы: "Иуды!",как он терпел, и терпят все, кто служит.Умолк глас разума. Над дорогой могилойодето в траур Импульса семейство:скорбит о нем градостроитель Эрос,рыдает анархистка Афродита.

Перейти на страницу: