Стихи и слезы и любовь. Поэтессы пушкинской эпохи

В годы учебы произошло его сближение с членами кружка любомудров, в особенности с В. Ф. Одоевским, С. П. Шевыревым, Н. А. Мельгуновым. По окончании университета в 1825 году (кандидатом права) Павлов поступил на службу в Московскую театральную дирекцию, где пробыл, однако, не долго. В 1827–1831 годах он служил заседателем 1-го департамента Московского надворного суда, а также в Тюремном комитете при московском военном генерал-губернаторе князе Д. В. Голицыне, защищая интересы людей низких сословий.

Но ощущал он себя не юристом, а писателем, поэтом.

Сын университетского друга Павлова Николая Чичерина Борис, впоследствии известный историк, философ и юрист, профессор Московского университета, «ввел его в круг оппозиционно настроенной дворянской интеллигенции, связанной с братьями Баратынскими, с которыми, в свою очередь, были близки Пушкин, Вяземский и другие литераторы». В имении Чичериных Павлов написал две повести – «Именины» и «Аукцион».

«Аукцион» – повесть-миниатюра из жизни света, критическое изображение нравов великосветского круга. История мести молодого светского человека замужней неверной возлюбленной подчеркивает «аукционность» светских отношений. «“Аукцион” есть очень милая штука, – писал Пушкин, – легкая картинка, в которой оригинально вмещены три или четыре лица. – А я на аукцион – а я с аукциона – черта чисто комическая». И позднее Пушкин напишет: «Павлов первый у нас написал истинно занимательные рассказы».

«Недавно я с истинным наслаждением прочитал три повести Павлова, особенно последнюю. Кроме художественного таланта, достигающего тут редкой зрелости, я был особенно поражен возмужалостью, совершеннолетием русской мысли. Она сразу направилась к самой сердцевине общества: мысль свободная схватилась прямо с роковыми общественными вопросами, и притом не утратила художественного беспристрастия. Картина верна, но в ней нет ни пошлости, ни карикатуры…», – восхищенно отзывался о «Трех повестях» Павлова Ф. И. Тютчев.

В правящих же сферах книга вызвала возмущение и тревогу. Николай I обратил особое внимание на повесть «Ятаган», в которой автор обращался к запретной для литературы теме произвола в армии и изображал нравы военной среды. В своей резолюции на докладной записке министра народного просвещения Уварова царь отметил, что в повести «смысл и цель прескверные» и «автору лучше было бы употребить свой талант на описание природы Кавказа». На виновных в пропуске книги цензоров было наложено взыскание, а книгу запрещено перепечатывать.

Многие исследователи, начиная с С. П. Шевырёва, видели отголоски «Ятагана» в лермонтовской «Княжне Мери», которая «заранее вообразила себе обиженного судьбой героя романа и хочет насильно воплотить его в каком-нибудь из своих обожателей».

В центре повести «Именины» оказалась судьба крепостного интеллигента, тема социального неравенства, лично близкая Павлову как человеку, прошедшему долгий и непростой путь общественного самоутверждения.

В 20-е годы в альманахе «Мнемозина», в журналах «Московский телеграф», «Московский вестник», «Галатея» и других печатались стихи Николая Павлова[24]. «Он был очень хорош с Аксаковыми, Хомяковым и Шевырёвым, хотя имел совершенно западное воззрение и не разделял нисколько их славянофилизм».

Если бы богатство его не испортило и в конце жизни он не стал оголтелым реакционером, его произведения, безусловно, изучали бы в советской школе.

Павлов не только считался чуть ли не лучшим русским беллетристом, но был хорош собой, воспитан, образован. Богатая Каролина могла выбирать себе мужа из первейших женихов Москвы. К несчастью, большинство привлекательных мужчин-ровесников были женаты. Но это не значит, что она выбрала от отчаянья что попало. С избранником она была знакома со времен салона Зинаиды Волконской. Павлов сумел обаять Каролину своей вкрадчивой убедительностью, и ей он, безусловно, нравился. Он же друзьям своим говорил, что женится «не из денег, но и не без денег». То есть оба супруга сделали выбор сознательно, но без безумств страсти. Хотя имеются скупые упоминания современников и туманные строки стихов самой поэтессы, говорящие за то, их близкие отношения начались задолго до свадьбы.

Конечно, она сомневалась – не в своих чувствах, а в своем будущем. Но ей удалось загнать сомнения в столь дальний угол, что их слабый ропот был почти не слышен. И, наверно, как умная здравомыслящая женщина Каролина понимала, что никаких особых «видений рая» супружеская жизнь ей не готовит. Достаточно будет пассивной привязанности. Но вдруг?..