Стихотворения

Кладь поскорей собери, моя Барбара, ну, собери же
Все, что нам взять надлежит, плавать по морю решив.
Ибо трижды труба и морские сигналы звучали,
Ветер попутный зовет мчаться стремглав в океан!
Вина из бочек цеди, наполни Церериной влагой
Фляги и легких корзин хлебом заполни нутро!
Окороков притащи и копченой говядины вдоволь,
С солью масло свое и колбасу не забудь!
Пусть достанет в пути и средств, желудок крепящих,
¹⁰

Вдоволь с собой имбиря, капель сердечных возьми.Ибо когда паруса нас в открытое вынесут море
И обнаружит глубь все, что в ней погребено,
Неистребимая вонь наши, Барбара, ноздри наполнит,
И из нутра изойдет, Барбара, все, что там есть.
Средства нигде не найти, что б утишило эту хворобу, —
Море извергнет одно все, что у нас в животе;
Коль до такого дойдем, моя Барбара, данная небом,
Тотчас же ты поспеши к мужу святому, молю,
В чьих ооъятиях ты столь часто лежала священных,
²⁰ Ибо священный сей муж в лоно твое проникал;
Молви ему, чтобы он хорошо помолился Нептуну,
Ибо тогда лишь корабль ходом спокойным пойдет.
Подняли шум моряки; моя Барбара, без промедленья
Мчись ко мне и сядь рядом, прижавшись ко мне!
Мостик втащил корабельщик, и подняли якорь канатом,
И набегающий вал в море корабль наш повлек,
Вал, что меняет брега семикратным чередованьем,[491]
В чем же причина сих смен, люди понять не смогли:
То ли огромный тот зверь, что «весь мир» в обиходе зовется,
³⁰ Пасть открывая свою, дует и гонит волну;
То ли внизу, под землей, тайники существуют пустые,
Где сраженье ведет с ветрами дикими вал —
Вал поглощает Эол и спешит его вытолкнуть в воздух,
А уж из воздуха ветр влагу вздымает до звезд;
То ли просторы морские от приближения Солнца
И удаленья Луны столь себя разно ведут;
То ли сила небес, от противных зависима токов,
Вздутому морю велит волны к брегам направлять,
Ибо семь планет к рассветному краю стремятся,
⁴⁰ И лишь сфере восьмой свойственно запад искать.
Как бы то ни было, мы сих чудес не постигнем рассудком!
Вбок ненадолго свернув, путь мы продолжим вперед.
Те толкают корабль от кривого брега шестами,
Этот в уключины вдеть верткие весла успел,
Тот бомбарду поджег, что огонь изрыгает; безмерный
Грохот раздался, и дым ясные звезды сокрыл.
Этот по мачтам полез, укрепил веревкой канаты
И от рогатых концов рей отвязал паруса.
Туго надуты, шуршат паруса, и Африк попутный
⁵⁰ В спутники, мощно воздев крылья, Зефира берет.
Вот уже нос обращен к краю созвездий полночных,
К краю, где остров глухой Фуле ютится во льдах.
Радуясь всею душой, мы слаженно песню запели,
Кою толпа моряков грозному богу стремит:
«В путь мы во имя идем Владыки, кто правит Вселенной,
И да пребудет всегда с нами всемилость его!
И да поможет в пути нам Господа сила святая,
Дабы корабль, защищен, гавани скоро достиг!»
Из мореходов один между тем распускает завязки
⁶⁰ И из веревок плетет разные ловко круги;
Труд завершив, он встает, разминает застывшее тело,
Плечи руками трет, пальцы замерзшие гнет,
После, ко рту поднеся, согревает их теплым дыханьем
И на затекших ногах прыгает, заледенев.
Кормчий и тот, кто руль ворочает мощною дланью,
Вертят корму, кораблю к цели стремиться веля;
И магнитом следят за движеньем воздушной стихии,
И обращаются вслух к ветрам по их именам:
То именован Зефир, а то дуновения Эвра,
⁷⁰ То упомянут Борей и увлажняющий Нот, —
Все они вызваны враз, что в стороны дуют четыре,
Впрочем, по счету их всех тридцать и, сверх того, два,
Если тех не считать, которых в укромной пещере
Не на законном Эол ложе когда-то зачал.
Так мы шестнадцать часов счастливого плаванья знали,
Коней остылых пока Феб под валы не погнал.
Тут налетела, черна, от Австра влажного туча
И, водяная, во тьму свод погрузила тотчас.
Начало море тогда тугими яриться валами,
⁸⁰ И уж свирепая толщь белою пеной кипит,
И выгибает дельфин свою спину у края морского,
И задирает тюлень в ужасе голову вверх,
И моник, что покрыт чешуею, как перья кукушки,
В водах мелькает: то знак будущей бури морской,
И при виде его повторяет моряк поговорку:
«Всплыл из глубин моник — зимнюю непогодь жди».
Тут и Борей, убежав из пещер своих северных, дунул,
Против которого Эвр жаркий сраженья ведет,
Море извергло, взбесясь, пески да ил в изобилье,
⁹⁰ И забурлила волна, жуткого Стикса черней.
И уж приблизилась к нам и нависла над теменем туча
И исторгла из недр молний слепящий огонь,
И содрогался эфир, сотрясаемый грохотом гулким,
Будто обрушил Зевс полюса оба на нас.
Из отворившихся туч непомерная хлынула влага,
И паруса от дождя отяжелели тотчас.
Вот уж Эвр над волной дохнул, одержавший победу,
И над гладью морской полную власть захватил.
Сильною бурей гоним, корабль то взмывает к светилам,
¹⁰⁰ То, словно тщась угодить в ад, устремляется вглубь.
Судно плывет по валам, сквозь темный сыреющий воздух,
Будто его под землей скорбный несет Ахеронт.
Скрылись все за сплошной завесою облачной звезды,
И ни одна не была нам из Медведиц видна,
И не светился Цефей в лучезарной епископской митре,
И ни звезды не нашел я, обозрев небосвод.
Сам капитан корабля велит опустить без задержки
Рей концы и от рей отъединить паруса;
Сели на весла гребцы, срубив предварительно мачту,
¹¹⁰ И бушеванье стихий нас по волнам понесло.
Все, как один, моряки до звезд возвысили крики,
Ибо в спасенье никто не был уверен теперь.
Крик подобный стоит в каком-нибудь граде австрийском,
Если толпа, захмелев, до погребов дорвалась,
Так же орут моряки, когда по Истру на судне
В край Баварский везут многие бочки с вином.
Платье снимаю на случай, коль вплавь придется спасаться,
Доску или весло чаю найти на корме, —
Тут припадает ко мне, обнимая, Барбара, нежно,
¹²⁰ И со слезами речет, с воплем такие слова:
«Если, Цельтис, свое ты доверишь тело пучине,
Знай, бестрепетно я спутницей стану тебе,
Пусть мне погибель грозит, и, гонимы одною волною,
Странствовать станем, пока к берегу нас не прибьет.
А коль не будет дано нам устойчивой почвы коснуться,
И не пригонит волна к берегу наши тела,
Море, несущее смерть, пусть нам общею станет могилой,
И на останках пускай надпись такую узрят:
«Барбара с Цельтисом жизнь окончила в водах бурлящих,
¹³⁰ К Фуле на корабле столь несчастливом плывя».
Молвила так. А я, трепеща, помолился Нептуну
И обратился к нему с просьбой несчастным помочь:
«Вырви из этих зыбей меня, о Нептун! Ежегодно
Жертву тебе принесу, гимны, хваля, пропою,
И обещаю, что впредь по твоим просторам скитаться
Не захочу и в края чуждые шаг устремлять.
Ибо Германия вся осмотрена нашим стараньем
И с четырех сторон нами описана вся.
Век, что осталось прожить, даруйте Цельтису, боги,
¹⁴⁰ Чтоб сей остаток провел он в своем утлом дому!»
Слышали боги меня — во сне, усталостью сморен,
В небе Меркурия зрю, что таковое речет:
«После того, как ты к тевтонскому брегу вернешься,
Цельтис, и парус тебя к краю германцев примчит,
Без проволочки ступай к отрогам Альп дождеродных,[492]
Где воедино слились три достославных реки:
Изис с востока течет, Атезис — от запада солнца,
Третий струится поток по серентинским долам,
Там, где город Бользан в обширной долине простерся,
¹⁵⁰ И не избегни в пути теплой тирольской земли.
Или в Тергест поспешай, в Горик, или в Юлия Форум,
Где был Петр Боном, твой покровитель, рожден,
Или, на пользу себе, ты к Бриксне влекись иль Триденту, —
Там покровитель Муз властвует Максимильян,
Тот, кто замыслил давно привесть в края алеманов
Сонмы пегасовых нимф, хоры сестер-Пиерид.
Он дарует тебе на вечные веки богатство
И не допустит, чтоб ты в страхе пред бедностью жил,
И от содружества дар установит священным Каменам
¹⁶⁰ И совместный приют двум математикам даст
Там, где стены стоят знаменитого города Вены
И где на Цетии дар Вакхов обильно растет.
Максим тебе повелит стать правителем этого дома,
Сам прикажет, чтоб ты принял там царскую власть;
Станешь чело украшать поэтов торжественным лавром,
Кои по смерти твоей людям заменят тебя».
Это изрекши, взлетел он к созвездьям на крыльях проворных,
Неутомимый, достиг вмиг беспредельных небес.
Туча редела меж тем, и буря вблизи побережья
¹⁷⁰ Стала намного слабей, чем над пучиной морской.
Бросили якорь тогда, но каната до дна не хватило,
Твердую почву не смог якорный крюк зацепить.
Тут внезапным броском мы в море лот опустили,
Чтобы понять, где мы есть, и оценить глубину.
Место есть, где Германия заперта северным краем
И где из хладных вод дальняя Фула встает,
Рядом с которой, крошась, каменистым потоком утесы
Форму срамную скалам в грохоте волн придают.
Скалы Оркадами те вслед за греками нами зовутся,
¹⁸⁰ Молвят, ссылали сюда клятву презревших богов,
Племя соседнее скалы по-своему Дроллами кличет,
Так как тумана клоком взору они предстают.
Верим охотно и мы: в обличиях разных блуждавших
Призраков видели мы там, у грохочущих скал;
Призракам нравится труд, что на пользу идет человеку,
Службой они хотят в море приют обрести,
Но если кто-то в сердцах их обидит словами иль делом,
Прочь убегут и вредить станут в отместку потом:
То отнимут весло, то судно в пучине потопят,
¹⁹⁰ Якорь сорвут со дна, в море отгонят корабль,
Часто стараньями их поднимается грозная буря,
К скалам несущая всех на каменистую мель.
Бури порыв и Эвр нас пригнали в то место глухое,
И средь ужасных скал краткая ночь протекла.
Темная туча ввыси истончилась, и воздух стал реже,
Начало небо краснеть, чуя грядущий рассвет,
Вот уж и вширь и вдаль завиднелось от ясного Феба,
И невдали от себя Фулу увидели мы.
Мачта воздвигнута вновь, приторочены к реям канаты,
²⁰⁰ И натянул изгиб поднятые паруса.
С места снимаемся мы и идем, счастливые, в море,
В гавань уж входим твою, Фула, стремлений венец,
И немедля воздать мы Нептуну спешим, наполняя
Чаши священные, день весь продолжая в пирах.
После того, как мы усталости сбросили бремя
И всей Фулы предел я осмотрел, обойдя,
И когда небосвод засветился созвездьями, ясный,
И благотворный Кавр гладью морской завладел,
Я от этих морей Океана льдистого вскоре
²¹⁰ Уж по холмам и горам к краю Атезиса шел.
Вскоре я взыскан был властителем щедро верховным
И рассказал, для чего в путь я далекий пошел.
Тут император сказал: «Накормить нетрудно поэта.
Коль пожелаешь тебе, Цельтис, я дам и жену.
А коль священником стать захочешь по собственной воле,
Сам доставишь себе деньги, что недостают».
«Лация высший владыка, венец великой державы,
Не по душе мне ярмо тяжкое это, поверь.
Песнями мне по душе принесть бессмертье владыке,
²²⁰ Чтобы делами его был бы весь мир восхищен.
Дабы достигнуть сего, о царь царей несравненный,
Дай ежегодную мне мзду и надежный очаг!»
Он согласился и все обозначил собственноручно,
Что я просил, и, вручив дар, приказал мне уйти.