Стихотворения (1927)

Как днище бочки,
                            правильным диском
стояла
           луна
                   над дворцом Ливадийским.
Взошла над землей
                                и пошла заливать ее,
и льется на море,
                            на мир,
                                        на Ливадию.
В царевых дворцах —
                                    мужики-санаторники.
Луна, как дура,
                        почти в исступлении,
глядят
           глаза
                    блинорожия плоского
в афишу на стенах дворца:
                                           «Во вторник
выступление
товарища Маяковского».
Сам самодержец,
                            здесь же,
                                           рядом,
гонял по залам
                        и по биллиардам.
И вот,
          где Романов
                              дулся с маркёрами,
шары
         ложа́
                 под свитское ржание,
читаю я
             крестьянам
                               о форме
стихов —
                и о содержании.
Звонок.
            Луна
                    отодвинулась тусклая,
и я,
      в электричестве,
                                 стою на эстраде.
Сидят предо мною
                              рязанские,
                                               тульские,
почесывают бороды русские,
ерошат пальцами
                            русые пряди.
Их лица ясны,
                       яснее, чем блюдце,
где надо — хмуреют,
                                  где надо —
                                                    смеются.
Пусть тот,
                кто Советам
                                    не знает це́ну,
со мною станет
                         от радости пьяным:
где можно
                еще
                       читать во дворце —
что?
       Стихи!
                  Кому?
                            Крестьянам!
Такую страну
                      и сравнивать не с чем, —
где еще
             мыслимы
                             подобные вещи?!
И думаю я
                 обо всем,
                                 как о чуде.
Такое настало,
                       а что еще будет!
Вижу:
         выходят
                      после лекции
два мужика
                  слоновьей комплекции.
Уселись
              вдвоем
                          под стеклянный шар,
и первый
               второму
                             заметил:
                                            — Мишка,
оченно хороша —
эта
      последняя
                       была рифмишка.—

И долго еще
                    гудят ливадийцы
на желтых дорожках,
                                 у синей водицы.

МАРУСЯ ОТРАВИЛАСЬ

Вечером после работы этот комсомолец уже не ваш товарищ. Вы не называйте его Борей, а, подделываясь под гнусавый французский акцент, должны называть его «Боб»…

«Комс. правда»

В Ленинграде девушка-работница отравилась, потому что у нее не было лакированных туфель, точно таких же, какие носила ее подруга Таня…

«Комс. правда»

Из тучки месяц вылез,
молоденький такой…
Маруська отравилась,
везут в прием-покой.
Понравился Маруське
один
        с недавних пор:
нафабренные усики,
расчесанный пробор.
Он был
            монтером Ваней,
но…
       в духе парижан,
себе
       присвоил званье:
«электротехник Жан».
Он говорил ей часто
одну и ту же речь:
— Ужасное мещанство —
невинность
                  зря
                        беречь.—
Сошлись и погуляли,
и хмурит
               Жан
                      лицо,—
нашел он,
                что
                      у Ляли
красивше бельецо.
Марусе разнесчастной
сказал, как джентльмен:
— Ужасное мещанство —
семейный
                этот
                       плен.—
Он с ней
              расстался
                               ровно
через пятнадцать дней,
за то,
         что лакированных
нет туфелек у ней.
На туфли
                денег надо,
а денег
            нет и так…
Себе
        Маруся
                    яду
купила
           на пятак.
Короткой
               жизни
                         точка.
— Смер-тель-ный
                             я-яд
                                    испит…
В малиновом платочке
в гробу
            Маруся
                        спит.
Развылся ветер гадкий.
На вечер,
                ветру в лад,
в ячейке
             об упадке
поставили
                 доклад.

ПОЧЕМУ?