Стихотворения

БОГ И БАЯДЕРА [*]

ИНДИЙСКАЯ ЛЕГЕНДA

        Магадев, земли владыка,

        К нам в шестой нисходит раз,
        Чтоб от мала до велика
        Самому изведать нас;
        Хочет в странствованье трудном
        Скорбь и радость испытать,
        Чтоб судьею правосудным
        Нас карать и награждать.
Он, путником город обшедши усталым,
Могучих проникнув, прислушавшись к малым,
Выходит в предместье свой путь продолжать.

        Вот стоит под воротами,

        В шелк и в кольца убрана,
        С насурмлекными бровями,
        Дева падшая одна.
        “Здравствуй, дева!”— “Гость, не в меру
        Честь в привете мне твоем!”
        “Кто же ты?”— “Я баядера,
        И любви ты видишь дом!”
Гремучие бубны привычной рукою,
Кружась, потрясает она над собою
И, стан изгибая, обходит кругом.

        И, ласкаясь, увлекает

        Незнакомца на порог:
        “Лишь войди, и засияет
        Эта хата как чертог;
        Ноги я твои омою,
        Дам приют от солнца стрел,
        Освежу и успокою,
        Ты устал и изомлел!”
И мнимым страданьям она помогает,
Бессмертный с улыбкою все примечает,
Он чистую душу в упадшей прозрел.

        Как с рабынею, сурово

        Обращается он с ней,
        Но она, откинув ковы,
        Все покорней и нежней,
        И невольно, в жажде вящей
        Унизительных услуг,
        Чует страсти настоящей
        Возрастающий недуг.
Но ведатель глубей и высей вселенной,
Пытуя, проводит ее постепенно
Чрез негу, и страх, и терзания мук.

        Он касается устами

        Расписных ее ланит —
        И нежданными слезами
        Лик наемницы облит;
        Пала ниц в сердечной боли,
        И не надо ей даров,
        И для пляски нету воли,
        И для речи нету слов.
Но солнце заходит, и мрак наступает,
Убранное ложе чету принимает,
И ночь опустила над ними покров.

        На заре, в волненье странном,

        Пробудившись ото сна,
        Гостя мертвым, бездыханным
        Видит с ужасом она.
        Плач напрасный! Крик бесплодный!
        Совершился рока суд,
        И брамины труп холодный
        К яме огненной несут.
И слышит она погребальное пенье,
И рвется, и делит толпу в исступленье...
“Кто ты? Чего хочешь, безумная, тут?”

        С воплем ринулась на землю

        Пред возлюбленным своим:
        “Я супруга прах объемлю,
        Я хочу погибнуть с ним!
        Красота ли неземная
        Станет пеплом и золой?
        Он был мой в лобзаньях рая,
        Он и в смерти будет мой!”
Но стих раздается священного хора:
“Несем мы к могиле, несем без разбора
И старость и юность с ее красотой!

        Ты ж ученью Брамы веруй:

        Мужем не был он твоим,
        Ты зовешься баядерой
        И не связана ты с ним.
        Только женам овдовелым
        Честь сожженья суждена,
        Только тень идет за телом,
        А за мужем лишь жена.
Раздайтеся, трубы, кимвалы, гремите,
Вы в пламени юношу, боги, примите,
Примите к себе от последнего сна!”

      Так, ее страданья множа,

      Хор безжалостно поет,
      И на лютой смерти ложе,
      В ярый огнь, она падет;
      Но из пламенного зева
      Бог поднялся, невредим,
      И в его объятьях дева
      К небесам взлетает с ним.
Раскаянье грешных любимо богами,
Заблудших детей огневыми руками
Благие возносят к чертогам своим.

Август-сентябрь 1867