Стихотворения

БУНТ В ВАТИКАНЕ [*]

Взбунтовалися кастраты,

Входят в папины палаты:
“Отчего мы не женаты?
          Чем мы виноваты?”

Говорит им папа строго:

“Это что за синагога?
Не боитеся вы бога?
          Прочь! Долой с порога!”

Те к нему: “Тебе-то ладно,

Ты живешь себе прохладно,
А вот нам так безотрадно,
          Очень уж досадно!

Ты живешь себе по воле,

Чай, натер себе мозоли,
А скажи-ка: таково ли
          В нашей горькой доле?”

Говорит им папа: “Дети,

Было прежде вам глядети,
Потеряв же вещи эти,
          Надобно терпети!

Жалко вашей мне утраты;

Я, пожалуй, в виде платы,
Прикажу из лучшей ваты
          Вставить вам заплаты!”

Те к нему: “На что нам вата?

Это годно для халата!
Не мягка, а жестковата
          Вещь, что нам нужна-то!”

Папа к ним: “В раю дам местo,

Будет каждому невеста,
В месяц по два пуда теста.
          Посудите: вес-то!”

Те к нему: “Да что нам в тесте,

Будь его пудов хоть двести,
С ним не вылепишь невесте
          Tо, чем жить с ней вместе!”

“Эх, нелегкая пристала!—

Молвил папа с пьедестала,—
Уж коль с воза что упало,
          Так пиши: пропало!

Эта вещь,— прибавил папа,—

Пропади хоть у Приапа,
Нет на это эскулапа,
          Эта вещь — не шляпа!

Да и что вы в самом деле?

Жили б вы в моей капелле,
Под начальством Антонелли,
          Да кантаты пели!”

“Нет,— ответствуют кастраты,—

Пий ты этакий девятый,
Мы уж стали сиповаты,
          Поючи кантаты!

А не хочешь ли для дива

Сам пропеть нам “Casta diva”?
Да не грубо, а пискливо,
          Тонко особливо!”

Испугался папа: “Дети,

Для чего ж мне тонко пети?
Да и как мне разумети
          Предложенья эти?”

Те к нему: “Проста наука,

В этом мы тебе порука,
Чикнул раз, и вся тут штука —
          Вот и бритва! Ну-ка!”

Папа ж думает: “Оно-де

Было б даже не по моде
Щеголять мне в среднем роде!”
          Шлет за Де-Мероде.

Де-Мероде ж той порою,

С королем готовясь к бою,
Занимался под горою
          Папской пехтурою:

Все в подрясниках шелковых,

Ранцы их из шкурок новых,
Шишек полные еловых,
          Сам в чулках лиловых.

Подбегает Венерати:

“Вам,— кричит,— уж не до рати!
Там хотят, совсем некстати,
          Папу холощати!”

Искушенный в ратном строе,

Де-Мерод согнулся втрое,
Видит, дело-то плохое,
          Молвит: “Что такое?”

Повторяет Венерати:

“Вам теперь уж не до рати,
Там хотят, совсем некстати,
          Папу холощати!”

Вновь услышав эту фразу,

Де-Мероде понял сразу,
Говорит: “Оно-де с глазу;
          Слушаться приказу!”

Затрубили тотчас трубы,

В войске вспыхнул жар сугубый,
Так и смотрят все, кому бы
          Дать прикладом в зубы?

Де-Мероде, в треуголке,

В рясе только что с иголки,
Всех везет их в одноколке
          К папиной светелке.

Лишь вошли в нее солдаты,

Испугалися кастраты,
Говорят: “Мы виноваты!
          Будем петь без платы!”

Добрый папа на свободе

Вновь печется о народе,
А кастратам Де-Мероде
          Молвит в этом роде:

“Погодите вы, злодеи!

Всех повешу за ... я!”
Папа ж рек, слегка краснея:
          “Надо быть умнее!”[3]

И конец настал всем спорам;

Прежний при дворе декорум,
И пищат кастраты хором
          Вплоть ad finem seculorum!..[4]

Февраль-март 1864