Стихотворения, басни, повести, сказки, фельетоны, 1921–1929

                   События неслись во весь опор,
                И в баснях надолго расстался я с купчиной.
                Гордеич… Лекция… "Контакт"… Прошло с тех пор
                         Четыре года с половиной.
                И вот Гордеича теперь мы застаем
                В трактире с музыкой, вином и пьяным шумом.
                   Купец беседует вдвоем
                С Пров Кузьмичом, своим приятелем и кумом.
                Кум, деревенский туз — он тоже нам знаком:
                         О ком — о ком,
                А уж о нем пришлось писать мне сколько басен!
                Да что нам говорить о давней старине,
                О том, как был кулак тогда для нас опасен?
                Он нынче стал для нас опаснее вдвойне.
                Кулак был под конем, и вновь он на коне.
                И мне о нем писать еще придется много.
                         Сейчас в трактире за столом
                Кузьмич, беседуя с купчиной о былом,
                О настоящем тож выпытывает строго.
                Гордеич охает: "Ох-ох-ох-ох, Кузьмич!
                         Хлебнули горя… Настрадались…
                         Я так считаю: божий бич.
                Но сжалился господь, — все ж лучших дней дождались.
                         Что было? Вспомнишь, жуть берет,
                Боялся, веришь ли, загадывать вперед.
                         Прикинешь так — ан выйдет хуже.
                Прожить ба как — не то что думать про доход.
                         На шее петля, что ни год,
                         То все затягивалась туже.
                За спекуляцию пришлось сидеть раз пять.
                Вот уж надеешься: с тюрьмой совсем расстался.
                Ан, не успел чихнуть, как Загребли опять.
                         Не знаю, как и жив остался,
                         Как не оглох и не ослеп.
                Отчаялся во всем… Не жизнь была — мученье!
                И вдруг, негаданно-нежданно, облегченье.
                         Явился этот самый _нэп_.
                Сначала думалось: "Взамен оглобли — дышло,
                         Ан, вышло…"
                            "Эвона что вышло! —
                Осклабился подвыпивший кулак. —
                Вон на себя Москва какой наводит лак!
                Опять же у тебя… опять забил подвалы…
                         Вновь, слышно, входишь в капиталы.
                Какого ж те рожна? Теперя знай одно:
                         На лад былой — гони монету!"
                "На лад былой, ох-хо!.. Вот то-то и оно,
                         Что счастье наше не полно:
                Нет главного… былой уверенности нету!"

1922 г.

Эпилог второй ОЖИЛИ

                Товарищ, погляди на них… хозяйским оком…
                Пусть на Тверской они пасутся вечерком,
                Пусть наливаются, скотинки эти, соком
                   И покрываются жирком,
                Пусть шерстью обрастут они! Зевать не надо,
                А надо их стеречь, как мы их стережем,
                   Грозя кнутом, а не ножом.
                А должный срок придет, и мы все это стадо
                   Как захотим, так обстрижем!

1922 г.

БЛАГОСЛОВЕНИЕ