Стихотворения и переводы

Был деревенский дом с верандой,
С густой сиренью над крыльцом
И слабо пахнущий лавандой,
Хранимый теткой Александрой
Семейный плюшевый альбом.

Был стол с кипящим самоваром,

Ковра настенного узор
И после бани с легким паром,
Как подобало старым барам,
Неспешный чайный разговор.

Была еще библиотека

Птенцов Вольтерова гнезда,
Бюро с консолью, стол-калека…
Шли девятнадцатого века
Шестидесятые года.

Был юноша с лицом девичьим,

Шеллингианец и поэт,
Предпочитавший «суть» — «обличьям»,
Вчера окончивший с отличьем
Московский университет.

Он Герцена и Огарева

При свечке за полночь читал,
В дыханье сумрака ночного
Он слушал «Колокола» слово,
Его разгневанный металл.

Вдохнув со сверстниками вместе

Философический туман,
Уже извел листов он двести,
Чтоб доказать, что дело чести —
Освобождение крестьян.

Таким ли был мой предок дальний,

Скрипевший допоздна пером
Иль, распахнув окошко спальни,
Глядевший на рассвет печальный
Над нищим сгорбленным селом?

Случилось — и притом не кстати ль?

Судьба капризна и слепа,—
Его единственный приятель,
Такой же, в сущности, мечтатель,
Был сыном сельского попа.

Враг пустословья, карт и водки,

Уездных сплетен сдувший сор,
Он был известным в околотке
Учителем в косоворотке,
Попавшим сразу под надзор.

Слыл запевалой голосистым,

Живым очкастым чудаком,
Некончившим семинаристом,
А проще — ярым нигилистом,
Что и с Базаровым знаком.

Среди уездного зверинца,

В прекраснодушии мечты,
Сошлись — потомок якобинца
И ранний образ разночинца
Душой и мыслями на ты.

Так дополнял один другого

В догадках памяти моей,
И русское простое слово
В тревогах века рокового
Соединяло двух друзей.

В нем всё — и радость и тревога,

Любви и мужества оплот
И к Правде торная дорога,
Вместившей неисчетно много
В великом имени «народ».

В нем вся история России,

Мятежной, скованной страны,
Когда во времена лихие
Свободы ждали, как мессии,
Отчизны лучшие сыны.

И был для сердца путь единый,

Неотвратимый, как судьба,
Самоотверженный и длинный,
Сквозь все преграды и стремнины:
Одним — мечта, другим — борьба.

Но кто бы мог сказать заране,

Что не пройдет и сотни лет,
Как рухнет ночь и буря грянет,
А правнукам пора настанет
Переиначить белый свет?

О предках лишь воспоминанье

Хранится в летописи дней,
Но разве все их порыванья —
План неоконченного зданья —
Чем отдаленней, тем бледней?

По капле море собиралось,

И по крупинке соль росла,
А зорь пророческая алость
Неудержимо разгоралась,
Пока всё небо не зажгла.

Сквозь прошлого туман нередкий,

В просветах будущего дня
Вам — право доблестной разведки,
Мои неведомые предки,
Моя далекая родня!

Зима 1974