Из-под песка говорю, из полусгнивших костей,рассыпанных в темной пучине.Волны морские у острых камнейплещутся равнодушно;рыбы, играя, скользят надо мной,череп мой задевая.Всё здесь темно.Волны шумят, равнодушны и сини,вытекли очи мои от укола иголок,лежу я в безмолвной пучине,свой бесконечный раскинувшей полог.Мохом заросшие,ноги мои переломаны, известью стали суставы,складки упорства, надеждызастыли у рта величаво.Шел я ко дну сквозь взметенные воды,рыбы скользили во тьме, чешуей зеленея,камень тяжелый лежал у меня на груди,камень висел и на шее.Ржавчина проволок съела узлы,камень мне в грудь провалился…Всё здесь темно.Слушайте, люди!Полно смотреть на сады и дворцыи любоваться полетами чаек!Кто из вас там глаза закрывает?День обнимается с палачами,в чаши кровавые им вино и зарю наливает.Чувствую… тени плывут надо мной,солнце и неба лазурь поглощаются тьмою,кровь моя слышит и смех, и весельетам, наверху,и в мой подводный песок, в эту тинудоходит ко мне оскорбленье.Боль и порыв мой смирились,припоминая и раны, и битвы, и цепи.Больше ничто у меня не болит.Что же мне делать и думать о чем?Что мне поведает полдня сиянье,если он может смеяться с моим палачом,смотрит на пальмы, любуется их трепетаньем?Страшный я слышу голос сейчас, —скоро ль замолкнет хор палачей?Время, скажи, дай ответ!Ждем мы, здесь сотни покоятся нас,в тине, во мху этих темных глубин.Всё здесь темно…Сюда не доходитнежный румянец рассвета.С камнем на шее нашли мы могилу.В ночь, когда волны бурлили,нас глубоко в эту тьму опустили,где уже нет и надежд на спасенье,где нас никто не может увидеть.Слушайте ж голос из тьмы погребенья, —пусть, одиночество нарушая,там он звучит, где лишь темень немая.Вести ужасные день к нам доносит нередко.Окровавленную видите рукуС голубем, с мирной оливковой веткой?Там, наверху, погребают Свободу,—ищет убийца признания, лавров почета.О, до каких еще порбудет голос звучать в этот сумрачный час?Время, скажи, дай ответ.Ждем мы. Здесь сотни покоятся насв тине, во мху этих темных глубин.<1966>