Люблю тебя, пора переходная,за сумрак твой, за твой слепящий свет,за шум толпы, за речи, где, играя,так властно «да!», так непокорно «нет!».Но и Грядущего страна роднаявлечет меня: ей верен я, поэт…О ней со звездами я рассуждаю,когда весь мир вечерним сном одет.Жизнь! Я тебе любовь несу, пылая;на муравье и на цветке — твой след…Когда умру, вольюсь ли, как желаю,в могучий океан я, твой поэт?О, даль моя! О, горизонт без края,в вечерний час беседа огневая!..1927
Комсомолец уезжаетв Красной Армии служить.Сына мама провожает,не дает гармонь тужить.«Защищай же край родимыйот непрошеных врагов».Конь железный пышет дымомдо высоких облаков.Но от матери в сторонкуустремленный взгляд летит.Там, в толпе, стоит девчонкаи не смеет подойти.Вдруг… звонок и дыма клочья,зашаталось всё кругом…Промелькнули сини очи,утонули за окном.Конь летит и дым взвивает,вьется вдаль стальная нить.Комсомолец уезжаетв Красной Армии служить.1927
Падают снежинки, тает нежный холод…Падают снежинки на мои следы.И уже сдается, что вокруг не город,а леса да рощи, рощи да пруды.Что это? Не сон ли? Это звон трамвая…Что это? Не сон ли? Загудел авто…Мет, промчался ветер, дерево качая,след в снегу глубокий… Что же это, что?Где же явь, где сон мой? Почернели ветви,а меж ними — солнца на стволах печать……Шум толпы, как будто в нашей роще ветер,звук шагов счастливый… Время ли скучать?..В клуб иду… С портрета — добрый взгляд навстречу:«Что ты сделал?» — снова спрашивает он.Что учусь в партшколе, я ему отвечу,что его заветом путь мой озарен.Улыбнется Ленин. Стану я прилежнослушать, что в письме нам говорит ЦК.И как будто лоб мой гладит нежно-нежнотеплая, родная Ленина рука.1927
…Кончился бой… Желто-синие клочьяснова над станцией треплют свой шелк…К пленным, столпившимся молча,сам куренной подошел…Смотрит — огнем прожигает до кости…Хлопцы стоят — побледнели, как мел…Пьяная смерть набивается в гости,в сумрачном блеске наган занемел…«Есть комсомольцы меж вами! Я знаю!..Каждому пуля поставит печать…»…Стиснуты губы: тоска гробовая,но продолжают молчать…«Вот так ребята, стройны да красивы!..Жалко расстреливать всех!Эй, оглянитесь… и солнце, и нивы…»Отповедь — смех.«Ну, так пощады не знать и родному!Вас не оплачет пылающий край!..»Вышел один… и сказал куренному;«Я — комсомолец… Стреляй!..»1927